Сергей Яковлев - Советник на зиму

Грузовик взревел, развернулся и укатил, провожаемый затихающим звоном чердачных стекол.

Башня молчала, глухо чернея окнами. Солдаты из оцепления безучастно глазели на драку, которая то затихала, то вспыхивала с новой силой.

Маранта вернулась незаметно, подсела к огню и вынула из-под накидки несколько свечей и сверток. В промокшей газете лежали четыре полураздавленных вареных яйца, обломок зацветшего батона, сухая сырная корка и банка с остатками чего-то вязкого на дне.

— На ужин хватит! — сказала с вызовом, первой храбро счищая грязную скорлупу с яйца.

— А! — произнес Викланд, потирая руки.

— Грибной соус? — любезно предложила Маранта, протягивая ему банку. — По запаху судя, грибной.

— А! Да-да, — вежливо кивнул Викланд. — Это вкусно.

— Кто же для нас все это… приготовил? — вымолвил Несговоров, заглатывая пустую слюну.

— К вопросу о чистоте! — иронически прокомментировал Викланд, обмакивая в банке свой кусок сухаря.

— Кто бы он ни был, — с досадой отпарировала Маранта, — мы должны быть ему благодарны. Ваша мама готовила вкуснее? А сейчас вы сами себе готовите? Кстати, Даша там найдет что поесть?..

— Я сварил ей суп. Она знает, что я ушел надолго… — Несговорова все-таки кольнула тревога при напоминании о Даше.

— Она будет бояться, что вы среди заложников и вам грозит опасность! — предположил Викланд. — Трудно поверить, что вам повезло быть одним из тысячи… Как это? Тысячи сто сорок первых!

— В этом городе уже никто никогда ничему не поверит! — мрачно пробормотал Несговоров.

— Значит, передумали писать «Человека огня»? — спросила Маранта, не поднимая на него глаз.

Несговоров оглянулся на холст. Пламя как раз уверенно занялось и достигло торса, приближаясь уже к груди.

— Нет! Не передумал.

В поздних рассветных сумерках, когда «Человек огня» уже трепетал на фасаде театра (Маранта, оказывается, умела и по крышам лазать!), пугая немногих оставшихся у дотлевающих костров горожан, на площадь снова прибыл грузовик с динамиками. Асмолевский зачитал из кузова указ губернатора о роспуске городского совета и установлении на территории города губернаторского правления — до новых выборов, дата которых будет назначена позже. Здание башни по указу переходило в распоряжение губернской администрации. В завершение Асмолевский поблагодарил от имени губернатора всех, кто отстоял свободу и демократию, и добавил, что вечером в театре состоится большой концерт в ознаменование торжества законности и порядка.

Слушатели вяло похлопали, покричали без особого энтузиазма и разбрелись по улицам, горланя песни. Кучка солдат направилась к главному подъезду башни и широко растворила двери. Оттуда начали выпихивать одного за другим сонных очередников, угревшихся в накопителе. Тех, кто пытался вползти назад и досмотреть сны, солдаты подбадривали пинками. Когда из дверей вылетел последний узел с чьим-то добром, их наглухо заперли, а на крыльце выставили охрану. Солдаты по команде сбились в нестройные колонны и с дробным топотом скрылись в тумане.

Больше ничего в башне и вокруг нее не происходило.

— Куда пропали советники? — недоуменно спрашивал Викланд, спускаясь по крутой лестнице следом за шатающимся от усталости и голода Несговоровым. — Мне кажется, они заслужили показательную экзекуцию… Не слишком кровавую, конечно, без топора и без кнута, но взять их под стражу и судить по закону следовало бы, нет? Иначе у людей наступит разочарование, они начнут подозревать губернатора в сговоре и в следующий раз уже не так охотно пойдут защищать демократию. Какие у вас ощущения? Впрочем, я догадываюсь. Вы бы не отказались от чашечки кофе!

— Почему бы вам и в самом деле не пригласить нас в миссию на чашечку кофе? — снизу нахально перекликнулась с ним Маранта. — У вас ведь в конторе найдется кипятильник?

— Кипятильник? Да-да, это было бы приятно… — пробормотал Викланд с сомнением. — Но мне придется собрать коллег, чтобы обсудить работу в новых условиях. Боюсь, на кофе с вами уже не остается времени…

— Чем бы дело ни кончилось, вам не в чем себя упрекнуть, — тихо сказала Маранта Несговорову, поднимая к нему утомленное, с синими подглазинами лицо. — Сейчас вернетесь к Даше, выпьете с ней чаю… Своего, из чистых кружек…

Когда вышли со двора и, встав на углу, молча смотрели друг на друга, не решаясь расстаться (сонному Несговорову эта минута показалась сладкой вечностью, и он успел поверить, что она никогда не кончится), Маранта испуганно вскрикнула: