Сергей Яковлев - Советник на зиму

Волнение началось по прошествии полутора — двух месяцев после издания указа.

По городу поползли слухи, что лунными ночами на кладбище появляются люди в белых балахонах. С лопатами в руках они чистят от снега тропинки, поправляют мерзлые могилы и выравнивают кресты. Что все они состоят в так называемом Замогильном братстве, предводительствуемом волосатым чудищем, похожим на обезьяну. Пещерный устав братства требует от его членов бескорыстно помогать друг другу и не делать ничего дурного, в том числе — неукоснительно чтить якобы отмененные губернатором библейские заповеди.

Как доносил Павлыч в секретной записке Асмолевскому, многое в этих россказнях — например, фантазия о балахонах — почерпнуто из американских боевиков и питается бабьими сплетнями, однако благопристойное и вызывающе-законопослушное поведение, а также здоровый образ жизни кладбищенских поселенцев (большей частью отпетого сброда) действительно принимает характер политического противостояния власти и наводит на мысль о существовании некой организации во главе с сильным лидером. В той же записке предлагался ряд мер для снятия напряжения.

После этого тональность пересудов сменилась, перейдя из удивленно-сочувственной в боязливо-агрессивную. Кто-то говорил, что люди в балахонах с лопатами — те же масоны и сатанисты, ожившие после прошлогоднего разгрома; что они не кладбище благоустраивают, а надругаются над останками, вытаскивая мертвецов из могил для свершения своих жутких обрядов; что среди них даже есть некрофаги, которые питаются трупами. Другие утверждали, что за кладбищем, в сердце России, окопались сброшенные с самолетов диверсанты враждебной державы в маскхалатах, что под кресты закладывается взрывчатка, и скоро от кладбища не останется следа. Третьи, развивая эту мысль, намекали на существование тайного подземного хода, ведущего от пещеры волосатого главаря под самый центр города, к зданию администрации и другим жизненно важным объектам. Мол, один Бог знает, где и когда рванет…

Многие уповали на губернатора. Страшнее всего казалось остаться без его руководящей воли и направляющей руки, снова погрузиться в хаос безначалия годовой давности, когда горели дома и выбрасывались с балконов дети.

Асмолевский в те тревожные дни излучал уверенность и спокойствие.

Сообщение об успешно проведенной в одну из морозных ночей проверке паспортного режима в районах, прилегающих к кладбищу, почти у всех вызвало вздох облегчения. Было установлено, что никаких диверсантов с сатанистами там нет; за кладбищем проживают люди без определенного места жительства, нигде не работающие, совершившие в разное время нетяжкие преступления. Все они подпадают под амнистию. Теперь им за счет города будет оказана социальная, медицинская и психологическая помощь; дети поступят в приют и станут учиться; беременных женщин примут родильные дома.

Более поздние официальные сообщения дополнялись информацией, что два или три человека все-таки оказались причастными к более серьезным преступлениям: они насиловали женщин и совращали малолетних. Их пришлось не то задержать, не то объявить в розыск.

В дальнейшем число подозреваемых выросло до пяти — семи человек.

Народ любопытен. Несмотря на страх, некоторые потянулись по дороге к кладбищу, желая хотя бы издали, с возвышенности обозреть результаты предпринятых городским правительством мер. И были с лихвой вознаграждены.

За кладбищем — на белейшей, покрытой барханами февральских снежных заметей долине, на месте совсем уже неразличимого холмика возле едва угадываемого под сугробами замерзшего пруда — чернела огромная впадина, щедро засыпанная сажей. Словно здесь испытали какую-то неведомую огнедышащую бомбу.

Народ — он ведь разный. У него всегда много интересов и самые непредсказуемые нужды. Кто-то выменивал продукты на деревянные и глиняные изделия замогильных умельцев. Кто-то накануне обнаружил у себя под мышкой гниющий чирей и намеревался ближайшей ночью посетить доктора Волка. А кто-то из слабонервных просто вспомнил пепелище годовалой давности и с отчаянием подумал: нет, это никогда не кончится!..

— Не надо меня виноватить! — взвизгнула Постила, когда Сарра Ицковна Шмыг, беседуя с ней в прямом эфире, отважно предположила, что какой-то вонючий козел на самом верху, из бывших, решил таким образом подставить губернатора, чтобы загубить реформы. — Всю ответственность несут силовики, Некрасов с Кокуриной!