Сергей Яковлев - Советник на зиму

Совершив сей подвиг, Павлыч сошел вниз, успокоил взвинченное начальство, по-хозяйски осмотрел протекшие владения Потапа Степановича, а затем пожелал заглянуть и в кабинет Маргариты Разумовны. Та пыталась воспротивиться, по-женски испытывая брезгливость к неопрятному, псиной воняющему бородачу в кроссовках и плюшевой жилетке, с массивной золотой цепью на круглом животе, — но Потап Степанович проникся к спасителю безграничным доверием и в самом благодушном настроении взялся лично провести для него экскурсию. Не впустить губернатора Касаткина не могла. Павлыч, бормоча, что протечки бывают не только явными, но и скрытыми, бесцеремонно обследовал ящики стола и даже заглянул в шкафчик, где Маргарита Разумовна хранила сменные туфли и прочие дамские принадлежности. Туалеты его, впрочем, не заинтересовали, а вот покрытая пылью откупоренная бутылка с иностранной наклейкой, стоявшая на полке среди неказистых чашек и бокалов, явно привлекла внимание. А тут еще Потап Степанович, смутившись, зачем-то пустился объяснять, что это «Капли датского короля», подаренные господином Викландом из европейской миссии; что Маргарита Разумовна — трезвенница, сама ничего такого не употребляет, но в трудные минуты жизни, как сейчас, поддерживает его, Потапа Степановича, рюмочкой этого целебнейшего напитка. Маргарита Разумовна от стыда и негодования чуть сквозь землю не провалилась.

Когда вернулся из подвала Бабулян со слесарем, Павлыч при всех укоризненно выговорил ему, что нужно быть порасторопнее, уметь не только командовать, но и руками работать, — после чего скромно, хотя и с несколько странноватой поспешностью, удалился.

— Ах ты, черт! — посетовал Потап Степанович. — Напиток расхваливаем, а попробовать даже не предложили. И ведь никто не подскажет!

Маргарита Разумовна, которой был адресован последний упрек, только покачала головой — у нее просто не было сил отвечать старому чудаку.

А в самом конце этого небывало тяжелого рабочего дня, когда Маргарита Разумовна, проводив домой Потапа Степановича, вздохнула и мысленно перекрестилась, полагая, что уж теперь-то до самого понедельника ничего гадкого не случится, — ее дверь распахнулась с треском от мощного пинка, в кабинет влетела толстая Оксана Кокурина в форменном кителе с погонами и заорала:

— Не двигаться! Руки на стол!

Пока ошеломленная Маргарита Разумовна, как какая-нибудь преступница, сидела сложив ручки под взглядами сгрудившейся в дверях челяди (там были ее шофер Вовочка, машинистка Гадина, пара уборщиц), Кокурина безошибочно выдвинула именно тот ящик стола, где лежало сверху заявление Козлова об отпуске. (Маргарита Разумовна имела глупость подделать на нем визу и подпись Потапа Степановича, как нередко поступала и раньше с второстепенными, дежурными бумагами, желая избавить старика от канцелярской рутины. Делалось это, конечно, всегда с ведома губернатора.) Торжествующе спрятав найденный лист в портфель, Оксана Микитовна двинулась прямо к шкафу, где стояла пыльная бутылка, и с пугающими предосторожностями, прихватив горлышко двумя пальцами через носовой платок, опустила ее в заранее приготовленный полиэтиленовый пакет.

После этого стоявшим в дверях понятым было велено подписать протокол. Перед Маргаритой Разумовной Кокурина тоже кинула какую-то бумагу, повелительно ткнув в нее жирным пальцем, и та, подавленная страхом и унижением, не глядя поставила закорючку.

Сразу после ухода Кокуриной с вещдоками Маргарита Разумовна испытала едва ли не радость, что легко отделалась, — вероятно, ей казалось, что ее должны были заковать в наручники и увезти. Минут десять в совершенной эйфории, то и дело заливаясь звонким смехом, она обсуждала с Вовочкой достоинства и недостатки системы курсовой стабилизации в новом «мерседесе»; еще через пять минут Гадина уже бегала по этажам в поисках аптечки; а спустя полчаса Аршак Манвелович, всегда сидевший на работе допоздна, на свой страх и риск набирал номер домашнего телефона губернатора.

Потап Степанович говорить со своим управделами не захотел, велел передать трубку Маргарите Разумовне. Хохоча и рыдая вместе с ней над ее истеричным рассказом, он, чувствуя за собой вину, клятвенно пообещал сделать Постиле внушение, добиться для Кокуриной строгача, а завхоза, несмотря на его прыть и смекалку, лишить десяти процентов квартальной премии.

Кажется, ничего более отрезвляющего и придумать было нельзя; на Маргариту Разумовну будто вылили ушат холодной воды. Она насмешливо вымолвила: «Спасибо, вот уж порадовали так порадовали!» — и пророчески добавила: если он, губернатор, уже не в силах защитить самых близких и преданных — значит, его власти пришел конец.