Сергей Яковлев - Советник на зиму

На разбитом железнодорожном переезде автобус закачало с боку на бок, и публика развеселилась, нарочно наваливаясь друг на друга, будто вывезенная на прогулку детвора. Звенел возбужденный голос Маргариты Разумовны, пытавшейся урезонить сидевшего с ней обок шалунишку Асмолевского, по-старушечьи умилялась Биргер. Дальше так и пошло: по колдобинам, ледяным наростам узкой колеи, петляющей между убогими, придавленными сырым снегом домишками.

— Куда едем-то? — простовато спросил среди хохота и визга Негробов.

— Ты что, Коляша, проснулся? На кладбище! — И новый взрыв смеха.

На кладбище так на кладбище…

На кладбище?!

Низговоров ведь побывал там вчера утром еще раз, уже после того, как очнулся в куче мусора на площади. Груда головней уже подернулась пеплом, но продолжала излучать нестерпимый жар. Из нее нелепо и ненужно торчала русская печь с трубой. Вокруг не было ни души, как будто никто в городе пожара и не заметил. Низговоров долго бродил возле пепелища, с безумным упорством вглядываясь во мрак неприступного нутра. Однажды спустился по засыпанной пеплом тропе к проруби, чтобы охладить обожженные лицо и руки. Как раз выглянуло солнце, подкрасило сквозь туманную дымку дальний берег и в беспорядке набросанные возле проруби куски изумрудного льда. Он присел на одну из ледяных глыб, и ему до спазмы в горле, до рыдания захотелось вернуть тот хмурый морозный день в самом начале зимы, когда он так же сидел над прорубью, собираясь умереть. Все это время он считал, что не было в его жизни дня страшнее. Но тогда на высоком берегу еще стоял дом, и в нем еще жила Маранта…

Когда автобус прибыл к месту назначения, еще несло гарью. На холодном ветру кучка министров, ежась и сразу растеряв веселье, прибилась к губернатору и молодому краснощекому епископу, стоявшим на специально брошенных под ноги широких белых досках. В стороне толклись чиновники низших званий; на берегу пруда стояло еще несколько пустых автобусов с надписью «служебный» над лобовым стеклом. Здесь же чего-то ждал бульдозер, угрожающе опустив забрало.

— Господи, посли Духа Твоего Святаго с вышним благословением на место сие, нечестивцами оскверненныя, яко да вооружено силою небесного заступления хотящим его употребляти, помощно будет к спасению и заступлению и помощи, о Христе Иисусе Господе нашем, — быстро-быстро читал епископ. — Аминь!

Вымолвив все это, он обмакнул кропило в подставленную дьяконом чашу, трижды брызнул водой в направлении черной печи с высокой покосившейся трубой, а затем обратился к пастве:

— Братья и сестры, благословен огнь Господен, коим грехи постыдные сожигаются, смиряя гордыню сатанинскую и выставляя пределы непослушанию, блудодействам, содомии, колдовству, тайным сношениям с диаволом и прочей скверне и ереси…

— Остановитесь! — вскрикнул Низговоров, не помня себя.

— Тише! — возмущенно зашипела Нина Мордуховна.

А Маргарита Разумовна повела в сторону Низговорова глазами и предостерегающе покачала головой.

— Вы же уберегайтесь впредь от гибельного греха и противных нашему городу, его многомудрому главе и православной церкви обычаев, — продолжал епископ, — помня реченное апостолом Павлом: «Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога; существующия же власти от Бога установлены. Посему противящийся власти противится Божию установлению. А противящиеся сами навлекут на себя осуждение. Ибо начальствующие страшны не для добрых дел, но для злых. Хочешь ли не бояться власти? Делай добро, и получишь похвалу от нея…»

Внезапно Потап Степанович качнулся, как будто оступившись на ровном месте, его повело в сторону.

— Ничего, ничего, — раздраженно бормотал он, освобождаясь от подскочивших к нему Касаткиной и Щупатого, но по мутным глазам губернатора было видно, что он плохо сознает происходящее вокруг.

И как раз в этот момент взревел бульдозер…

Когда на месте пожарища осталась примятая гусеницами глинистая площадка, Нина Мордуховна первой подошла к руке преосвященного.

— Благослови, владыка!

За ней потянулись другие: Асмолевский, Козлов, Щупатый, Негробов, Кудакин, Бабулян, Касаткина…

— Благослови, владыка! — прошамкал и Потап Степанович, поддерживаемый с двух сторон Маргаритой Разумовной и Ниной Мордуховной, и зачем-то рассмеялся счастливым детским смехом.

Маргарита Разумовна решила поехать назад вместе с Потапом Степановичем, беспокоясь за его здоровье. Остальные разместились в автобусе в прежнем порядке: Щупатый с Козловым, Негробов, Нина Мордуховна, Асмолевский, Кудакин с Бабуляном…