Сергей Яковлев - Советник на зиму

Не с самозванства ли пошла вся эта история?

На этом его сморил сон.

Снилась местность: внешне почти незнакомая, но по внутреннему чувству до тоски сердечной близкая. Длинная извилистая улица. По сезону как будто ранняя весна: потемневший снег на обочинах, множество пробивающихся из-под него ручейков. Дорога круто берет вниз, и Низговоров замечает под ногами обугленную, зачерненную сажей почву, как будто здесь жгли сухую траву. Вихри метут по дороге мусор из мелких листочков да перышков, тоже словно поджаренных на огне. Воздух темнеет, становится вязким. Низговоров пугается, он не различает даже своей руки. Подносит ее к глазам — вся она покрыта толстым слоем пепла! Под ним расстилается низина, окутанная непроглядным маревом. Он узнает это место по железной трубе, вместе с черными клубами дыма изрыгающей огонь. Пахнет серой. Небо темно, нет другого света кроме этого чадящего факела. В его багровых отблесках Низговоров замечает на обочине дороги фигурку. С головой завернутая во что-то черное женщина стоит на коленях, склонившись перед Низговоровым до земли, как будто молится или просит милостыню. Задним умом Низговоров знает, что на ней ковер, похищенный из кабинета Маргариты Разумовны. «Ты воровка!» — кричит он не своим голосом… Из-под накидки выглядывают детские чумазые руки с обгрызенными ногтями, затем лицо. Перед ним Маранта. «Это печать греха!» — говорит она и показывает рукой на огненную трубу. Низговоров замечает, что на ней нет ничего кроме легкой полупрозрачной шали. Он с изумлением и восторгом оглядывает ее тело. Рядом теплый сухой пригорок, прогретый не то весенним солнцем, не то адским огнем из трубы. Низговоров тянет Маранту туда, в заросли невысокого кустарника, увлекает на шуршащую траву и влагает руку между ее бедер, весь обомлев от ожидания неведомого, от предчувствия неземного блаженства…

«Душа сожжена печатью греха».

То ли Маранта выкрикнула напоследок эти слова, то ли другим путем они прорвались к Низговорову из подсознания, он не уследил. Но очнулся с требовательным зовом в ушах. Потрясенный пророческой формулой, принялся, как часто бывает, еще во сне ее запоминать, а запоминая — перевирать, и по пробуждении в голове засело другое: «Печать греха, выжигающая совесть». Низговоров сразу решил, что так будет называться его новое сюрреалистическое полотно. Общее впечатление от сна было сильным и в целом необычайно тяжелым. Он надеялся воссоздать свое переживание, когда станет писать обнаженную женщину под черной накидкой, одиноко преклонившую колени на обочине дороги, ведущей во мрак преисподней.

В тот день Потап Степанович потребовал его к себе раньше обычного часа. Низговоров на всякий случай прихватил с собой тетрадь, но оказалось — звали для другого. У губернатора уже сидела Нина Мордуховна, заранее разобиженная и разгневанная; к вошедшему Низговорову даже не повернула головы, на приветствие не откликнулась. Вскоре присоединилась к ним и Маргарита Разумовна.

— Я уже говорила с вашим советником и встретила полное непонимание, — с полуслова накинулась на Потапа Степановича Нина Мордуховна. — Это уродливое здание, построенное при безбожной власти на месте разрушенного храма святых Козьмы и Дамиана, становится просто вызовом всем нам! Там процветает разврат. Там плодятся заговоры. Оттуда идут богохульство и еретический бред. Вы хорошо знаете, о чем я. Помяните мое слово, не за горами кровавые бунты, и оплотом их станет все та же башня!..

— Что вы предлагаете? — спросил губернатор.

— Башня должна быть немедленно снесена! Политическим преступникам место за решеткой. Чиновников администрации, кто там живет, можно устроить более скромно. Валентин Аркадьевич Асмолевский, например, остался в своей старой квартире, и это нисколько не мешает ему отлично справляться с обязанностями. Я тоже живу в своем доме, никуда не переезжала, хотя мне и предлагали… Да я бы и дня в этой башне не вынесла!

— Нина Мордуховна, дорогая, я бы тоже не вынесла, но у нас с вами уютные дома. А кому негде жить? — вмешалась Маргарита Разумовна. — У меня в голове не укладывается, зачем ломать такое большое здание. Его можно сдавать в аренду и получать за это хорошие деньги. К нам приходят талантливые, инициативные люди. Предлагают замечательные проекты. Им негде развернуться, нет площадей. А мы будем ломать? Может, я чего-то не понимаю…

— Маргарита Разумовна, один ваш инициативный и талантливый уже прибрал к рукам два больничных корпуса, теперь зарится на поликлинику. Скоро в городе не будет ни одного врача, останутся только шарлатаны!