Игорь Смирнов - Записки падающего

Я и на девушку эту смотрел тоже очень мажорно. Очень оптимистично. Как будто предрешено — будет она моей. И я могу не спешить. Не дёргаться, не совершать разных дурацких нервных попыток. Спокойно любоваться…

О, спокойно!.. Лишь самый невинный сдвиг? Кой чёрт! Я, кажется, выпустил процесс из-под контроля!.. Горообразование творилось уже само по себе, чёрт знает, до каких степеней могло дойти!

Ну, тут я засуетился. Сейчас ведь увидят! Я, может быть, покраснел; я, точно, вспотел. Срочно отвлечься!.. О чём-нибудь другом думать!..

Лида!.. Сумею ли я найти её? Где она там живёт? Я начал судорожно вспоминать. Áдреса её — в смысле, дом, номер квартиры — я не знал. Не получилось бы как с Леонидом! Давно ведь я не бывал у них. А если она и вовсе переехала? И такое может быть.

Смех да и только!

В общем, я вовремя подавил свою тектонику. А тут уже надо было и выходить. Три остановки — разве это расстояние для «Мани». «Маня» мигом меня до места довезла, хоть и успела постоять перед светофором. Выскочил я на улицу, а «свою» девушку в автобусе оставил. Эх, надо было пройти в дверь дальше, так ведь и не увидел её лица.

На другую сторону улицы перешёл, углубился в дебри жилого массива (иначе это нельзя назвать, нет здесь кварталов, перекрёстков и т.п.; дома наставлены чёрт знает как, уступами, зигзагами, зигзугами, пятиэтажки, тут же девятиэтажки, а с номерами — полная неразбериха; немного похоже на Леонидов микрорайон, только здесь деревьев раз в пять меньше — уже не было энтузиазма сажать — а ломать задор был), пошёл от дома к дому, по следам своих воспоминаний. Оказывается, я очень приблизительно эти места знал. И не потому что, давно не был, а просто из-за невнимательности, забывчивости. Потому что не Бунин и не Штирлиц.

Но всё-таки я помнил, что Лидин дом — нынешний Лидин дом — прячется за здоровым девятиэтажным чемоданом (конечно, покороче, чем наш, но и от него, наверняка, хорошенькая вечная тень — бедная Лида!), и не ошибся. Так и было. Я миновал девятиэтажку, а дальше, ей параллельно и чуть левей стоял пятиэтажный дом.

Сколько я помнил, квартира Лидина находилась на последнем этаже, под чердаком. Я сначала отдышался, когда добрался до её двери. Обычная дверь, обитая шершавым коричневым дерматином, — сейчас ставят гораздо шикарнее. И, честно признаться, я её не узнавал, то есть, ни на какие ассоциации и размышления она меня не толкала.

Я не люблю надсадных длинных звонков и сам всегда стараюсь щадить людей. Но тут мне пришлось позвонить раза три, с паузами и довольно-таки продолжительно в последний раз. Я уж подумал, что никого нет — такая замогильная в ответ была тишина. Даже затрудняюсь сказать, что я ощутил при этом… Сесть захотелось прямо у двери, дождаться Лиды — зря, что ли, пришёл… И вдруг какое-то шарканье сквозь дерматин донеслось, чьи-то шаги. Точно! И вдруг знакомый, но всё равно неожиданный, слишком резкий и громкий голос спросил: «Кто-о та-ам?» — «Я!» — как попка, брякнул я. «А-а?» — «Это я, Марк!» — гаркнул я старательно. «А-а…» — и зашкворчал отпираемый замок.

Это была она, Лида. В домашнем халатике, сама — по плечо мне, с каким-то немного монгольским, помятым лицом. Отчего-то подбородок её бросился в глаза… Было время, третий, что ли, класс, когда я вообще судил о человеке по его подбородку — двойной или недвойной (и я тогда до отчаяния дошёл, до полного разочарования в человечестве — потому что одинарного подбородка я не находил ни у кого ; даже у самых красавцев из красавцев бывали минуты, когда, прижатый к шее, подбородок делался двойным, — и по неволе пришлось упразднить критерий). Так вот, у Лиды обозначенной складки на шее не было — потому что линия подбородка начиналась прямо от её основания, и тяжело было понять, что же это такое — сплошной подбородок или всё-таки шея. И ещё, с первого взгляда сделалось ясно, что Лида — здорово пьяна.

— Ой, Маркушечка! — всплеснула она руками. — Ну, проходи же, проходи!.. Надо же, пришёл! Ну, идди, идди же сюда! Ддай-ка я ттебя поццелую!

Переминавшийся из стороны в сторону, как Ванька-Встанька, я шагнул внутрь, она тут же охватила меня руками, и только голову я чуть налево повернул, чтобы её губы пришлись мимо моих, но она чмокнула меня в другой раз — прицельно, ещё крепче ко мне прижавшись. Мне сделалось неловко — я ощутил под халатиком её мягкую, студенистую грудь.

— Ну-у, какой ты бо-ольшой! Здоровый! Высокий! — раскудахталась она. — Ка-акой вымахал! Ну, мужик, мужик!

— Ты хоть дверь-то прикрой, — напомнил я ей, косясь назад, вернее, — пытаясь.