— Вы не пробовали мясо полоза? Ох, мы ловили их в детстве! Запекали с пацанами на костре. Очень вкусное мясо, деликатес… Не видать. Если и был полоз, то ушёл.
В поиске добычи скучающее лицо Александра Ивановича озарилось неподдельным восторгом и воодушевлением, сменившихся по-детски быстрым разочарованием, а за ним — прежней маской мудрости бывалого человека.
Тропа завернула в редколесье, звуки поющей церкви стали удаляться, и скоро их перебила радостная птичья трескотня.
Побережье никак не показывалось. По прикидкам мы прошли уже больше половины пути, должны были подходить к Гаспре и поравняться с «Ласточкиным гнездом».
— Далеко от тропы до «Ласточкиного гнезда»? Где-то, наверное, должен быть туда отворот.
— Указатель есть, скоро будет — поморщился Александр Иванович. — Но к замку вы не пройдёте, устанете заборы обходить. Да и смотреть там нечего. Замок закрыт. Близко к нему не подойдёте. Чего там смотреть? Послушайте лучше его историю.
— Когда-то давно один старый генерал, участник русско-турецкой войны, влюбился в загорелую шестнадцатилетнюю девушку и построил для неё на труднодоступном краю Аврориной горы деревянную дачу. Домик над обрывом понравился художникам. Его рисовали Айвазовский, Лагорио и многие неизвестные мастера. Красавице домик тоже понравился. Она ответила генералу взаимностью и два года радовала старого солдата девичьими прелестями. А через два года генерал умер. После чего безутешная вдова выгодно продала доставшийся ей в наследство дом и уехала с мамой в Париж.
— Перед первой мировой войной это местечко купил богатый немец, нефтепромышленник, по заказу которого архитектор Шервуд построил над обрывом небольшой рыцарский замок, в который слухи поселили уже возлюбленную немца. С началом войны немец уехал в Германию, а замок продал купцу Шелапутину, который открыл в нём ресторан «Ласточкино гнездо». В 1927 году на Южном берегу произошло сильное землетрясение. Замок не пострадал, но часть скалы под ним обрушилась, а в оставшейся образовалась трещина. Ресторан закрыли лет на сорок. К 70-ым годам трещину в скале забетонировали, часть здания разобрали, укрепили фундамент и заново собрали разобранное. После чего там долго был дорогой ресторан. Сейчас замок опять на ремонте.
— А тропа где кончается?
— В санатории «Ясная поляна». Я до конца тропы не пойду, сверну к Юсуповскому дворцу. Какие планы у вас?
— А от Юсуповского дворца вы куда пойдёте?
— Домой поеду на маршрутке. В Ливадию. Там трасса рядом.
— Тогда мы с вами пойдём. Если Галя не против.
— Я? Не против. С таким замечательным рассказчиком идти очень интересно.
Недвижное лицо Александра Ивановича, по которому трудно было что-либо прочесть, дрогнуло. Мне показалось, он обрадовался тому, что мы пойдём с ним. А может, только показалось. Как-то так получалось, что несмотря на беседу и выказываемое взаимное расположение, Александр Иванович оставался закрыт и мысленно от нас далеко. Наверное, как я решил, его донимали семейные заботы или реставрационные хлопоты, о которых с нами не поговоришь.
— Видите водичку? — Александр Иванович увлёк нас с тропы вниз, вдоль покрытого мокрым мхом каменистого овражка к терраске, с которой капала вода. — Есть куда набрать?
Под капель можно было поставить кружку — посуда большего размера туда не помещалась. Кружка у нас была.
— Вода исключительная, с серебром, — заключил Александр Петрович, когда мы по очереди выпили по нацеживаемой наполовину кружке. — Сколько себя помню, по оврагу бежал весёлый ручеёк из родника, который чуть выше, и люди ходили сюда за водой. А когда при самостийной Украине начались татарские самозахваты, в один прекрасный день земля с родничком оказалась занята. Татары отвели воду на свои сады-огороды, и ручей ослаб.
— Мы когда в Ялту ехали, нам таксист показывал большой татарский самострой на бугре, — вспомнил я. — Говорил, что эти халупы татары всей роднёй чуть ли не за ночь лепили. Вечером в поле чисто, а поутру уже дом стоит, и татарина с земли не сгонишь. Ещё он говорил, что после референдума чеченцы вам помогли с татарами разобраться, и теперь всё спокойно. Выходит, не любите вы татар?
— А чего нам их любить? Перед референдумом о присоединении к России они дай бог, как головы подняли. Устроили давку перед законодательным собранием. Мне симферопольские друзья рассказывали. В первый день татар тысячи четыре на площадь вышло. И наших столько же было. Потолкались. Несколько человек задавили. Назавтра татары пообещали сорок тысяч собрать. Со всего Крыма. Наши ребята тоже собирались. Из Ялты четыре автобуса поехало. А симферопольцы растерялись, их мало вышло. Я потом спрашивал своих знакомых: вы почему труса гоняли? Вышли бы все и за раз решили проблему!.. Так что перед референдумом дело шаткое было. Многих могли покалечить, если б не чечены. Их за ночь несколько бортов прилетело. Когда татары утром на площадь сунулись, нарвались на чеченцев: чего надо? Татары испугались и разбежались. Неделю в Симферополе по подвалам прятались. Хлеба у прохожих просили бога ради, да спрашивали: ушли чеченцы из города или нет?
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу