Вильям Козлов - Дети ада

80.

Реклама: «Пользуйтесь только нашими насосами — не подкачают!».

81.

Местное информационное агентство «ОБС» — Одна баба сказала...

82.

Яблочное вино называли: «Зеленый плод винзавода».

83.

— Эх, яблочко наливное! Сверху красное — внутри гнилое!..

84.

«Все равно, что пнем по сове, что совой об пень!»

85.

«У кумы Натальи — все кругом канальи»!

86.

Мужик неученый, что топор не точеный.

87.

Этот за полушку купит телушку!

88.

— Чево это у собаки-то одна нога облезши, сынок?

— Авитаминоз, бабушка.

— Чиво?

— ?

— Что за порода-то такая, сынок?

— Эрдельтерьер, бабушка.

— Чиво?

89.

В купе вошла высокая толстая женщина в белом халате с полной корзинкой леденцов на палочках и тоненьким голосом звонко запела:

— Граждане, покупайте: петушки и курочки-и! Сладки-и, ароматныи-и!

90.

Высокая, статная, в длинном плаще песочного цвета, в красной шапке и с такого же цвета удлиненной сумкой в руке, она походила на готового к бою пожарника в каске с огнетушителем.

91.

В экспедиции микробиологов прозвали «микрушками», а гидробиологов — «букашками».

92.

Он знал все дни рождения начальства, родственников, приятелей, никогда никого не забывал поздравить. О нем говорили, что он хороший, добрый, внимательный человек. Но как только у одного из его близких знакомых стряслась беда и понадобилась его помощь, как он тут же спрятался в кусты.

93.

Любимая девушка прислала солдату на север в конверте сухой цветок. И ни строчки. Тот очень рассердился, однако цветок спрятал в книжку, иногда доставал его оттуда и, бережно держа в руке, задумчиво нюхал.

94.

Пьяный, лохматый человек с блуждающим взглядом сидел в неприбранной кухне один-одинешенек перед початой бутылкой и, уныло глядя в темный угол, вопрошал:

— Ну, почему сегодня нет чертей? С ними все было бы веселее...

95.

Женщины толкуют у колодца:

— Варвара-то, даже в кино не ходит, все копит- копит... Куды ей?

— Скупая, вот и в кино не ходит...

96.

Жила в доме девчонка-школьница: худущая, рыжая, никто на нее [из соседских мальчишек и внимания не обращал. Очень ей это было обидно.

Как-то весной вышла она во двор и все ахнули: красавица! Выправилась, пополнела, волосы пылают на голове, как костер. Окружили ее мальчишки, во все игры приглашают, а она отворачивается. Не простила им былого равнодушия: завела себе дружка с соседней улицы.

Идет вместе с ним из школы, а мальчишки пальцы в рот и свистят, но она в их сторону и не посмотрит.

97.

Ее все звали Бабариха, была она злая, завистливая. Бывало, соседка получит с фронта письмо от мужа, радуется, всем говорит:

— От мужа! Живой, здоровый, всем кланяется...

— Не радуйся, соседка, — осадит счастливую женщину Бабариха. — Пока письмо до тебя шло, его сто раз убить могли...

98.

Слушая по утрам жизнерадостный голос диктора, сопровождаемый маршем физкультурников: «Расставьте ноги на ширину плеч, поверните туловище вправо, теперь влево и-и... раз-два-три...» начинаешь верить, что, если будешь заниматься зарядкой, то обязательно проживешь до ста лет!

99.

— Это я, Степан Сидоров, помнишь, бабушка?

— Что-то не припоминаю, родимый. Голова-то у меня растеряна...

— Ну, как же! Это я — Степка-Самовар!

— A-а, как сказал Самовар, я и вспомнила... Ну, здравствуй, родимый! Чей-ты будешь-то?

100.

Три человека несли длинное бревно, сужающееся к вершине. Высокий, у комля согнулся чуть ли не пополам, выгнул ноги кренделем, низенький вытянул руки выше головы — поддерживает вершину, а третий, коренастый, среднего роста идет посередине. Лицо побагровело от напряжения. Бревно, казалось, расплющило его широкое плечо, ноги вдавились в землю.

Всю тяжесть принял он, средний, на себя.

101.

По пустырю идет подвыпивший человек и футболит консервную банку. Потеряв ее в траве, долго стоит, тараща по сторонам глаза, найдет и снова поддаст носком ботинка. Промахнувшись и потеряв равновесие, шлепнется, с трудом, упираясь руками в землю, поднимется, отряхнется и опять футболит банку.

И вид у него серьезный, сосредоточенный, будто делает исключительно важное дело.

102.

Лешка-монтер в брезентовой робе стоял в бане у большой пивной бочки с кружкой в руке. Опоясавшая его толстая цепь была продета подмышками, охватывала грудь и спину, а в широкие плечи намертво впились стальные когти с зазубринами, при помощи которых он забирается на столбы.

Он одновременно напоминал юродивого с веригами и грозного средневекового латника перед битвой.