Вильям Козлов - Дети ада

В один прекрасный день на всех этажах дома, где живет Рогожин, «умельцы» в рабочих робах, полосатых шапочках, что носят строители, быстро и ловко справились с замками на металлических стенных щитах, отсоединили счетчики, а чтобы жильцы не ударились в панику, лишившись электроэнергии, напрямую соединили провода. Все было сделано, когда жильцы были на работе. Никто бы и не заметил, если бы впопыхах не забыли подключить одну квартиру. При нашей всеобщей безответственности и неразберихе новые счетчики никто и не подумал ставить. Да и какой смысл? Снова тут же украдут.

Гриф тщательно обнюхивал вывороченный бульдозером из земли огромный камень, на него с интересом смотрела и молодая овчарка. Она натягивала поводок, но хозяйка не отпускала, а Гриф первым к незнакомым собакам не кидался. Наверное, тоже когда-нибудь обжегся: собаки разные, одни радуются встрече, другие равнодушны, а третьи, не долго думая, норовят сбить с ног и цапнуть побольнее. Тысячелетия живя с людьми, собаки многое переняли у них...

Два парня лет по 18—20 расположились на гранитном парапете, между ними несколько разноцветных банок заграничного пива. Иван всегда удивлялся, как это могут молодые люди покупать такое пиво, платя за банку бешеные деньга! В ней и пива-то чуть больше 300 граммов. Оба в мешковатых светлых брюках, один в футболке с иностранными надписями. Они сидели спиной к Неве и, болтая ногами в кроссовках, насмешливо отпускали ядовитые реплики вслед проходящим мимо женщинам, впрочем, те не обращали на них внимания. Петербуржцы предпочитали не связываться с обнаглевшей молодежью. Обматерят в ответ на самое невинное замечание, могут толкнуть и кулаки в ход пустить, особенно когда их много. У ног стояла бутылка из-под шампанского, которое они еще раньше опустошили. Увидев приближающегося к ним Грифа, парень в майке осклабился:

— Эй, длинноухий, не хочешь по утрянке выкупаться?

Иван принял это за обычный пьяный треп, но парнишка, поощряемый приятелем, проворно соскочил с шершавого парапета и хотел сграбастать поравнявшегося с ним спаниеля, тот зарычал и отпрянул в сторону, тогда парень схватил увесистую бутылку и запустил в собаку. Бутылка вдребезги разлетелась на тротуаре, рассыпав сверкающие осколки. Второй в варенке принялся со смехом швырять пустые банки. Гриф повернулся к хулиганам и стал их яростно облаивать, однако держался на приличном расстоянии.

Рогожин даже не подозревал, что в нем вспыхнет такая неудержимая злость к этим подвыпившим подонкам. Ну что им нужно было от собаки, причем, на редкость миролюбивой. Большинство прохожих, увидев трусившего навстречу им золотистого кудрявого песика, улыбались, а некоторые вслух восхищались им. Дети стремились погладить. Им это Гриф разрешал. А тут — тяжеленной бутылкой в собаку! Так и убить можно. Тот, кто имеет четвероногого приятеля, знает, какое возмущение поднимается в тебе, когда обижают его. Иван с побагровевшим лицом за руку сдернул одного с Парапета, в это, время второй в майке, оказавшийся за спиной Рогожина, двинул того кулаком в челюсть.

Не отпуская первого, Иван наотмашь ударил напавшего на него сзади — тот отлетел к парапету, но на ногах удержался. Маленький Гриф наскакивал на парней, нацеливался на ноги, но почему-то не кусал. Спаниели очень добрые собаки, а, может, думал, что люди играют? Тот, что в черной майке, оказался довольно настырным, он снова ухитрился ощутимо стукнуть Ивана по голове. Пришлось, отпустив первого, заняться им. Уверенные в своем превосходстве парни вскоре убедились, что имеют дело с профессионалом. Хулиган в черной майке нагнулся, чтобы подобрать с тротуара острый осколок зеленоватого стекла, но Иван наступил ему на руку, тот завопил и плюхнулся на колени, лицо его исказилось от боли. Не снимая ноги с его ладони, Иван свалил второго парня мощным ударом в подбородок. И Гриф — добрая душа — подбежал к нему и стал лизать лицо. Только тут злость отпустила Рогожина, да и парни враз присмирели. Самое удивительное, что прохожие, обычно с любопытством наблюдавшие за подобными стычками, переходили дорогу и поспешно удалялись по другой стороне к Литейному мосту.

— Подберите осколки, — сказал Иван.

— Чего ты, дядя, ошалел? — хриплым голосом произнес парень в майке, шевеля разбитыми пальцами на руке... — Мы же тебя не трогали.

— Это его собака, — сообразил парень в варенке. У него подбородок стал вдвое больше, а нижняя губа отвисла. Этакий верблюдик.