Вильям Козлов - Дети ада

— Обиделся, — вздохнул Тимофей Викторович.

— Взял бы, да и продал меня подороже ему, — фыркнул Иван.

— Ты ведь у нас неподкупный, — улыбнулся Дегтярев. — И не продажный.

— Слово-то какое! — скривился Рогожин. — Уж лучше неподкупный... Ты слышал, шеф, какую мне зарплату предложил Глобов?

— Ваня! — взмолился тот. — Больше тысячи в месяц прибавить к зарплате никак не могу. Понимаю, вас теперь четверо, жизнь все дорожает... Кстати, мы тебе преподнесем роскошную коляску на двоих и комплект для новорожденных.

Рогожин не ожидал такой щедрости. Тысяча к зарплате ему теперь не помешает, а Аня и не могла мечтать о коляске. Их перестали выпускать, очевидно, потому, что стало невыгодно: в России теперь умирает больше, чем нарождается людей... Нет, такого шефа он ни за какие тысячи не покинет!..

— В субботу будем крестить моих близнецов, — сказал Иван. — Надеюсь, не откажешься прийти в церковь?

— Согласен даже быть крестным отцом.

— Крестный отец... — задумчиво проговорил Иван. — Наш миллионер сам вызвался быть им...

— Нравишься ты ему!

— Я вспомнил фильм «Крестный отец»... — улыбнулся Иван. — А ведь Андрей Семенович чем-то напоминает главу многочисленной мафии, роль которого исполнял Марлон Брандо?

— Фантазер ты, Ваня! — сказал Тимофей Викторович. — Глобов сам ненавидит мафиози всех мастей. Знаешь, сколько он рэкетиров уже сдал в милицию? Нам с тобой, братец, пора бы уже научиться отличать честных российских предпринимателей от мафиозных бандитов. Дай Бог, чтобы таких людей, как Глобов, было побольше. Он не только театр содержит — помогает церкви, кормит детдомовских ребят. Даже жертвует на кормежку зверей в зоопарке. Ты, кстати, напиши своему другу Ларионову, что Андрей Семенович готов ему в любое время прислать на подмогу пять-шесть закончивших десятилетку ребят из детдома, над которым он шефствует.

— А я, дурак, отказался работать с таким замечательным человеком! — притворно вздохнул Иван.

— Тебе что, делать сегодня нечего? — так же притворно нахмурил свои темные брови шеф. — Возьми у Надежды Павловны новое дело об угоне «Мерседеса».

Никогда Иван не предполагал, что грудные дети — это и радость, и Божье наказание! Похудевшая, большеглазая Аня с большой торчащей грудью была бледной и чуть ли не на ходу засыпала. Крошечные, сморщенные, краснолицые, похожие на старичков-гномиков близнецы одновременно просыпались, визгливо и вместе с тем раскатисто орали, пиявками присасывались разом к обеим грудям матери, сосали молоко, захлебываясь и удовлетворенно ворча. Глаза у них были узкие и будто затянутые пленкой. Хорошо еще, что у Ани молока было достаточно. А ведь могло его и не быть, как у многих рожениц. С молоком, как и с другим детским питанием теперь трудно. Близнецы по нескольку раз просыпались ночью, Аня, как лунатик, в длинной ночной сорочке шла к кроваткам с нейлоновой сеткой, меняла мокрые пеленки или кормила. У них и ночью был отменный аппетит. Иван всякий раз просыпался в своей комнате, первое время старался чем мог помогать жене, но вскоре почувствовал, что на работе его все чаще тянет в сон, да и вид у него, будто с похмелья. Тяжелая это штука — систематическое недосыпание. Умница Аня стала закрывать дверь в комнату, где спал муж, старалась побыстрее успокоить разоравшихся близнецов. Он уже не вставал при их пробуждении, да и перестал воспринимать их плач. Оказывается, можно и к этому привыкнуть. Привыкают же люди, живущие рядом с железнодорожными путями, к грохоту проходящих составов? С работы он старался поскорее прийти домой, помочь жене с приготовлением еды, научился стирать, гладить влажные пеленки. В квартире витал запах молока, описанных пеленок и детской присыпки.

Как-то ночью, лежа на узком диване и слыша ласковое бормотание кормящей грудью детей жены, Иван задумался о том, что жизнь при выдуманном большевиками мертворожденном, уродливом социализме совершенно вытравила из сознания людей такие привычные понятия, как прислуга, кормилица, гувернантка, экономка... Эти, так необходимые в нашей жизни профессии исчезли в стране «развитого социализма». А ведь сколько благодарственных слов написано старинными писателями о преданных слугах, лакеях, гувернантах, управляющих домами и имениями. Как бы нужна была Ане сейчас помощница! Но где ее возьмешь? Появились господа, бизнесмены, брокеры, биржевики, миллионеры, а вот для обслуживающего персонала пока названия не придумали. А дело идет к тому, что скоро появятся и слуги, и лакеи, и приказчики, и прочие забытые профессии. Кто-то рожден командовать, управлять, делать большие деньги, а кому- то на роду написано подчиняться, прислуживать, выполнять всю ту мелкую, но так необходимую работу по дому. Любое сравнение настоящего с былым выигрывает в пользу прошлого. Уравниловка никогда не облегчала жизнь людей — наоборот, усложняла ее, подчас делала невыносимой. Наши предки умели наладить свою жизнь, быт, распределить национальное богатство на всех, умные, талантливые люди из низов и тогда выбивались в лидеры, становились богатыми, ворочали экономикой огромной империи. А рожденные в богатстве, неге, но лишенные талантов, проматывали нажитые родителями состояния и становились изгоями. Так уж устроен мир, что рядом сосуществуют работяги и бездельники, богатые и бедные, талантливые и бездарные. И каждому свое. Если ты не можешь что-то создавать, приумножать свое состояние, изобретать, быть мудрым политиком или чиновником, ты должен найти свое место на других поприщах, попроще. Они тоже необходимы. Смешно сейчас звучит, высказанная Лениным-Ульяновым известная фраза: «Каждая кухарка может управлять государством!» Или: «Мы будем делать из золота сортиры...» может, не совсем точно запомнил Иван эти пустозвонные слова, но когда-то их в вузах заставляли зазубривать намертво и цитировать на экзаменах. Сколько всего сатанинского нагородил в России «добрый дедушка» Ильич!