Вильям Козлов - Дети ада

— Теперь никакой зарплате не угнаться за ценами, — улыбнулся Иван.

— О ценах и рынке вы лучше побеседуйте на досуге дома со своей беременной женой, — жестко сказала она. — Я не хочу, чтобы вы портили настроение моей подруге.

— Подруге? — невинно заметил Иван. Жену его ей не следовало бы задевать.

— А это вас не касается, — отрезала она. — На вид вполне приличный молодой человек, а занимаетесь черт знает чем!

— Это моя работа, — вставил Иван. Ее гневные слова отскакивали от него, как от стены горох. Что это: профессиональная терпимость? Или оскорбления его уже не задевают?..

— Вы сами-то хотя бы понимаете, насколько это неприлично, чем вы занимаетесь?

— А чем вы занимаетесь — это прилично? — улыбнулся он и вспомнил, что Натали как-то сказала, что у него красивая улыбка. На Рыкунову она, разумеется, никакого впечатления не произвела.

— В отличие от вас мы с Натали — свободные люди и поступаем, как нам нравится. Осуждать нас могут только отсталые, необразованные людишки, — сочла она нужным выразить свою позицию. — Вы хоть имеете представление, что такое свобода личности?

— Ну-ну, — сказал он. — Очень интересно.

— Метать бисер... — соизволила она скривить тонкие губы в высокомерной усмешке. — Где вам понять нас? Вам же десятилетиями вбивали в головы мещанские понятия о морали и нравственности. Вы ничего дальше своего носа не видите. Наверное, на небо никогда не смотрите?

— Смотрю, — ответил он. — И даже знаю, где находится созвездие Близнецов.

Это ее явно озадачило: почему Близнецов, а, например, не Волосы Вероники или Скорпион?.. Но вступать в дискуссию не пожелала, сурово сдвинула черные густые брови и уже раскрыла злой рот, чтобы сказать какую-нибудь гадость, но Рогожин упредил ее:

— Мой Бог на небе, а ваш повелитель скорее под землей, так что от неба не ждите спасения.

— Чтобы я вас больше здесь не видела... — прошипела она.

— Даже так?

— Натали больше не хочет с вами встречаться.

— Пусть она сама мне об этом скажет, — миролюбиво заметил Иван. Он не поверил костюмерше. Чувствовал, что артистка привыкла к нему, охотно садится в машину, разговаривает, иногда откровенно соблазняет, но это скорее всего — игра. Иван даже попытки не сделал ее поцеловать, что только подзадоривало Натали. Уж она-то знала о своей неотразимости. И эта игра ее явно забавляла. Но и Рогожин знал, что как только он начнет поддаваться, таять, то быстро утратит привлекательность в ее глазах, то есть, станет одним из тех, кто домогаются ее.

— У вас даже машина чужая, — презрительно заметила Элеонора, окидывая взглядом видавшие виды «Жигули».

— Теперь иметь свою машину накладно, — не терял спокойствия Иван. — Была у меня «Нива», да украли. Дети Ада.

— Кто? — удивилась она.

— Ваши дальние родственники по линии Сатаны, — отомстил ей Рогожин.

— Что вы мелете, болван!

Самообладание прежде всего. Стоило потерять контроль над собой, дать волю чувствам и можно хорошо начатое дело завалить. Ядовитые реплики Рыкуновой ничуть не задевали, кроме момента, когда она задела Аню, было даже интересно, что же она предпримет, поняв, что словами его не проймешь. И он не ошибся. Она предприняла — чего уж он никак не ожидал! — чисто мужскую попытку убедить его: встала в боевую стойку, резко задвигала тонкими руками со сжатыми кулаками и, пронзая его черными огненными глазами, выплюнула ему в лицо:

— Если вы слов не понимаете, я вас сейчас проучу, недоумок!

Сделала выпад, тоненько взвизгнула, благо набережная была пустынна, выбросила в направлении его живота ногу в кожаной остроносой туфле. Иван без особого труда отклонился, поймал ее за правую руку, завел ее за спину, так что лопатка выпятилась, и добродушно сказал:

— Я не буду прыгать, визжать, махать руками-ногами — это все красиво выглядит в кино — я просто вывихну вам в плечевом суставе ручонку, если вы не успокоитесь. Могу, конечно, и сломать, если вы меня вынудите.

Ей явно не откажешь в здравомыслии, она смирилась, глаза стали нормальными, на губах даже появилась улыбка и на этот раз вполне человеческая.

— Да-a, вы же современный детектив и причем частный. Этакий Арчи Гудвин, — сказала она. — И каратэ вас не удивишь.

— Меня ничем не удивишь, — ответил он и внутренне поморщился: очень уж самонадеянно это прозвучало. И закончил вполне миролюбиво: — Стоит ли нам с вами ссориться? В конце-концов Натали — не девочка. И сама решит, как ей поступить.

— Слышу слова мужа! — усмехнулась Рыкунова. — Но она уже все решила, иначе не жила бы у меня.