Александр Строганов - Стравинский

На этих словах Ваала в таверну вновь входит Иона. Он направляется к столику Пумы. Извлекает из бокала семечко, опускает себе в рот. Обращается к присутствующим, – Вот таким образом, друзья, кит поглотил нас с Филиппом. Сказав это падает замертво.

Двери таверны разверзаются и питейное заведение заполоняется белыми гусями. Ослепительно белыми гусями. Следом за гусями являются женщины в ослепительно белых платьях. В руках у женщин пруты. Изгнание прутами гусей напоминает танец, так слажены и живописны движения женщин. Наконец гуси изгнаны, женщины покидают таверну.

1. Стравинский С. Р. Стравинский И. И.

И все же они встретились, пусть накоротке, но встретились, Иван Ильич и Сергей Романович. Встреча выглядела следующим образом. В тот день доктор вознамерился заночевать дома. Нужно было уладить кое-какие дела. Когда Стравинский отправляется домой покушать домашнего, вздремнуть или просто побыть дома, он обыкновенно объявляет коллегам и пациентам, себе в первую очередь, что намерен уладить кое-какие дела. Как будто стесняется. Как будто это преступление, если психиатр покидает свой корабль, сумасшедший дом.

Итак. В тот день Иван Ильич вознамерился уладить кое-какие дела, уже вышел на крыльцо, уже осмотрел небо на предмет осадков, принялся исследовать дворик, это обязательно, принялся изучать дворик и видит – стоит в смятении, смущении, нерешительности, даже внешне как будто помят, выпивает, похоже, словом, стоит человек, стоит такой человек, как две капли воды похож на него самого, двойник – не двойник, близнец ли. Не брат. Братьев у Ивана Ильича никогда не было. Некий человек. Как если бы это были два идентичных снимка, только один засвечен. Или два черно-белых снимка, а один был бы цветным, но загублен при проявлении. Если помните, Иван Ильич в отличие от Сергея Романовича – альбинос. Потому такие ассоциации. Стоит. Иван Ильич стоит, и Сергей Романович стоит. Оба стоят. Друг против друга. Где-нибудь в пяти шагах.

Стояли долго. Время от таких ситуаций прячется, так что с уверенностью сказать, сколь долго продолжалось это противостояние, не представляется возможным. Думаю, минут двадцать стояли. Или так показалось.

Первым заговорил Иван Ильич. – Вы Стравинский? – спросил он.

Боков – городок маленький, даже если и не встречались прежде, так или иначе все друг дружку знают. Разумеется, доктор был наслышан о некоем своем двойнике, однофамильце, и вот теперь увидел его буквально в пяти шагах. – Вы Стравинский? – спросил он.

Ответ последовал незамедлительно, как будто Сергей Романович приготовил его заранее, – Мальчонку ищу. Мальчика одного. Маленького. Росточком маленького. Вот ищу.

– Что за мальчик?

– Трудно сказать. Алеша. И забудем. Мне неприятно об этом говорить, о нем говорить. Мне его представили как Алешу. И забудем о нем. По крайней мере, на какое-то время. Может быть, позже. Но лучше забыть, совсем забыть. Как будто его и не было. Как будто мальчика и не было. Лучше всего.

– Вы Стравинский?

– Откуда вы знаете?

– Боков – городок маленький, даже если и не встречались прежде, так или иначе все друг дружку знают. А вы совсем на меня не похожи. Я бы даже так сказал – мне еще не доводилось встречать человека, столь непохожего на меня. Это я о вас, Сергей Романович. Я правильно называю ваше имя?

– Как будто.

– Вот и хорошо. – Иван Ильич берет Сергея Романовича под руку, – А теперь пойдемте в дом. Здесь мой дом. Я его люблю. Провожу здесь большую часть своего времени. Курите? У нас курят. Закуривайте, если хотите. У нас свобода. Уверен, что вам здесь понравится. Уверен, что и вы полюбите сие богоугодное заведение так, как люблю его я. Кроме того, это прекрасное укрытие. Жизнь вскоре обоснуется здесь, Сергей Романович, и вы довольно скоро сможете в этом убедиться. Идемте, идемте, смелее. Не сомневайтесь в правильности моего выбора, а, в недалеком будущем, и вашего выбора. Перед вами дворик – будущий дивный сад. Летом я планирую посадить здесь сирень, розы, фиалки, настурции, агаву, рододендроны, кипарисы, пальмы, апельсиновые деревья, алоказию, бальзамин, бегонию, глоксинию, драцену, кордилину, жасмин сомбак, зигокактус, калатею, колеус, кургулито, монстеру, панкратиум, циперус, традесканцию, фикусы, хойю, эпифиллюм, эухарис, абутилон, амариллис, араукарию, аспсрагус, аспидистру, аукубу, белокрыльник, гибискус, гортензию, зефирантес, иглицу, инжир, камелию, камнеломку, кливию, лавр, лигиструм, мирт, олеандр, пеларгонию, плектрантус, хедеру, примулу, самшит, спарманию, трахикарпус, тую, узамбарскую фиалку, фатсию, фуксию, хамеропс, хлорофитум и циссус. От простого к сложному, обратили внимание? Я этого принципа придерживаюсь во всём. И в беседе, и в наблюдении. Я не слабоумный, не думайте. Сначала может показаться, но это пройдет. Первоначально разговор должен начинаться с самых простых вопросов. К примеру, чем пахнет агава? Чем пахнет агава, Сергей Романович?.. Это я пытаюсь отвлечь вас от мрачных мыслей. Я вижу, вы немного расстроены и взволнованы. Чем же пахнет агава?.. Между тем, ответ предельно прост. Агавой. – Смеется. – От простого к сложному. От простого к сложному. Я ведь у самого Эрдмана учился. Есть у него одна фраза, просто анекдот. Ну, что, спрашивал он своих ординаторов – какой диагноз будем ставить этому шизофренику? Просто анекдот. Веселый был человек, жизнерадостный. Жаль, что вам с ним уже не встретиться. Но остались ученики. Понимаете, кого я имею в виду? Ну, что, будете летом гулять в моем садочке? Будете, конечно, будете. Кто же откажется погулять в таком садочке? К лету здесь все соберутся.