Луиза Эрдрих - Круглый дом

– И тостов не дают?

– Дали бы, коли б я захотел. Но я прошу у них блинов, – Баггер бросил на меня свирепый взгляд. – Я требую блинов!

– У меня к тебе вопрос.

– Задавай! Я отвечу, если ты дашь мне блин!

– О’кей.

– И виски! – Он подался вперед и заговорил заговорщицким шепотом: – Принеси мне глоточек. Но только чтоб другие не знали. Спрячь бутылку под рубашку.

– Ладно.

Баггер откинулся на подушку и стал выжидательно глядеть на меня.

– Помнишь, ты стащил мой велик?

Его лицо помрачнело. Я говорил медленно, делая паузу после каждой фразы, а он кивал.

– Ты сидел перед входом в закусочную «Здоровяка Эла». Ты сел на мой велик и поехал. Я спросил, куда ты собрался. А ты сказал, что тебе нужно проверить: то, что ты видел, не сон ли это.

Тут лицо Баггера просияло.

– Теперь вспомнил?

– Нет!

Я описывал эту сцену раз пять или шесть, прежде чем мозг Баггера смог прокрутить события назад, и из недавнего прошлого начало что-то смутно проступать. Он так напряженно сосредоточился, что я даже услышал скрип шестеренок в его черепе. По мере того как он собирался с мыслями, выражение его лица менялось, но так замедленно, что я нетерпеливо замотал головой, отвернулся, потом снова повернулся к нему и только тогда заметил, что он окаменел. Он пялился на что-то невидимое на простыне. Я решил, что у него галлюцинация – но явно не блины, что вызвало бы у него прилив радости, а рептилия или насекомое. Но тут его взгляд стал жалостливым, и он воскликнул:

– Бедная девочка!

– Какая девочка?

– Бедная девочка!

И он зарыдал, давясь сухими всхлипываниями. Он оплакивал ее. И бормотал что-то про стройку. И тут до меня дошло. Майла – на стройплощадке, под слоем грунта. У меня перед глазами встала картина: мы носимся на великах взад-вперед по строительной грязи, а она там, под землей. Ошеломленный, я поднялся со стула.

Я теперь точно знал, что Баггер видел Майлу Вулфскин. Видел ее труп. И даже если бы мы не убили Ларка, он все равно бы получил пожизненное. Я ездил вокруг больницы, думая пойти в полицию, но потом опомнился. Я же не мог даже намекнуть полиции, что меня заботит судьба Майлы. Мне и Каппи нужно было как можно скорее пропасть с их радара. Исчезнуть. Я никому не мог об этом рассказать. Я даже не хотел знать то, что мне стало известно. Самое лучшее для меня – обо всем забыть. А потом всю оставшуюся жизнь стараться не думать о том, как бы все могло повернуться, если бы я решил действовать по указке сна Баггера.

Мне позарез нужно было найти Каппи. Не для того, чтобы рассказать ему. Нет, я бы ему ничего не стал рассказывать. Пока я ехал к дому Лафурнэ, в душе у меня был такой раздрай, что я больше ни о чем другом думать не мог, кроме как о забвении. Мне хотелось напиться, неважно чем. Чтобы мир подернулся желтовато-янтарными тонами, а все предметы приобрели бы размытые очертания и покоричневели, как на старых фотографиях. И мне ничто бы не угрожало.

Зак и Энгус тусовались на парковке у супермаркета. Их велики и велик Каппи лежали на асфальте, а они сидели вдвоем в машине старшего кузена Зака. Увидев меня, оба вылезли и сообщили, что Каппи пошел на почту проверить, нет ли ему письма.

– Он уж давно должен был вернуться, – сообщил Зак.

Я отправился за Каппи и наконец нашел его позади здания почты в раздолбанном кресле, в котором почтовые сотрудники летом сидели во время перекура. Буйные вихры упали ему на лицо. Он курил и, когда я подошел поближе, даже не взглянул на меня, а просто протянул листок бумаги. Я стал читать:

«Ты должен немедленно прекратить всякие контакты с нашей дочерью. Моя жена нашла пачку писем, которую Зелия спрятала от нас. Советую тебе принять во внимание тот факт, что мы можем в данной ситуации засудить тебя по всей строгости закона.

Кроме того, сейчас Зелия подвергнута наказанию, и, помимо этого, в ближайшее время мы сменим место жительства. Ты лишил нашу дочь невинности и разрушил нашу жизнь».

Каппи сидел, вытянув ноги и руки. Его лицо было пепельного цвета, а над головой клубился дым. Я присел рядом на картонный ящик и обхватил голову руками. Сказать мне было нечего.

– Ага, – свирепо рявкнул Каппи. – Мать их… Наказание? Уверен, они будут держать ее взаперти, пока не переедут в другое место. Чтобы она не могла ходить на почту. Я разрушил их жизнь? Тем, что люблю их дочь всем сердцем? Ты только посмотри на меня, брат! – взмолился он.

Что я и сделал.

– Ты только посмотри! – Он откинул волосы назад и постучал кончиками пальцев по груди. – Я мог разрушить ее жизнь? Создатель сотворил нас друг для друга. Я тут. Зелия там. То, что между нами расстояние, – это человеческая ошибка. Но наши сердца услышали божественную волю. Как и наши тела. Ну и какого хрена? Все, чем мы занимались, задумано на небесах. Ведь Создатель – благо, брат! Своей мистической милостью он подарил мне Зелию. Наша любовь – это же дар, и я не могу бросить его обратно в лицо Создателю, разве я могу?