Луиза Эрдрих - Круглый дом

– Я начал сегодня, Джо.

– Начал что? – Я все еще думал о своем. Если позвонить Каппи домой, он смог бы приехать сюда на велосипеде и остаться ночевать. Мы бы лежали рядом в темноте.

Отец продолжал говорить:

– Начал регулярные прогулки по беговой дорожке на школьном стадионе. Сегодня я прошел полмили. Буду ходить каждый день. А ты будешь бегать. Думаю, ты меня несколько раз обгонишь.

Мама взяла его за руку. Он опустил другую руку ей на пальцы и потрогал ее обручальное кольцо.

– Она не позволяет мне выходить одному, – сказал отец, глядя на маму. – Ох, Джеральдин!

Оба они исхудали, и морщинки в уголках рта у обоих стали глубже. Но похожая на порез вертикальная морщинка у мамы на лбу исчезла. Разгладилась. Я избавил их от необходимости жить в постоянном страхе. Мне бы радоваться, наблюдая за ними, но меня злило их неведение. Словно это я был взрослый, а они – два держащиеся за руки и ничего не понимающие подростка. Они понятия не имели, через что я прошел ради них. Или Каппи. Мы с Каппи. Я стал свирепо пинать ногой ножку стола.

– Кое-что не дает мне покоя, Джо, – сказал отец.

Моя нога замерла на замахе.

– Если я поговорю с тобой, может быть, ты поймешь.

– Ладно, – сказал я, хотя сам затрясся, как заячий хвост. Не хотелось мне его слушать.

– Мне полегчало после смерти Ларка, – начал отец. – Я испытал то же самое чувство, что и ты, когда впервые об этом услышал. Точно такое же чувство. Маме теперь не надо его опасаться. Он больше не появится в нашем супермаркете или на станции Уайти. Жизнь продолжается, ведь так?

– Ну да! – Я захотел выйти из-за стола, но он продолжал:

– Однако остается вопрос, кто же убил Ларка. И этот вопрос будут задавать. Правосудие не свершилось ни для мамы, его жертвы, ни для Майлы, но правосудие существует.

– Оно несправедливо применяется, папа! Ларк получил по заслугам, – мой голос звучал ровно, но сердце бешено билось.

Мама выпустила руку отца. Ей не хотелось слушать наш спор.

– Я тоже так считаю, – произнес отец, – Бьерке завтра будет нас опрашивать – это рутинная процедура. Но не совсем. Он захочет выяснить, где все мы, каждый из нас, были в момент убийства Ларка. Вот это меня и гнетет, Джо. И я спрашиваю себя, как человек, давший клятву защищать закон в каждом судебном деле, что мне делать, если у меня появится информация, которая может помочь установить личность убийцы. Когда я в последний раз говорил об этом с мамой, я еще точно не знал, что мне делать…

Я взглянул на маму: ее губы были плотно сжаты в темную ниточку.

– …и я решил ничего не делать. Я не дам им никакой информации. Любой судья знает: есть разные виды правосудия – например, идеальное правосудие и правосудие «по возможности», которым мы и ограничиваемся в большинстве случаев. Его не линчевали. Его вина не вызывает вопросов. Не исключено, что он даже хотел быть пойманным и наказанным. Мы не можем знать, что у него делалось в голове. Убийство Ларка – злодеяние, которое пошло на пользу идеальному правосудию. Оно помогло решить юридическую головоломку. Оно разрубило узел несправедливого законодательства о праве владения землей, из-за которого Ларка и было невозможно привлечь к суду. Его смерть стала выходом из тупика. И я не скажу ничего, не предприму ничего, что может лишь усложнить эту простую развязку. Тем не менее…

Отец сделал паузу и взглянул на меня тем знакомым мне взглядом, который он обычно устремлял на всех, сидя за своим судейским столом. Я ощущал этот взгляд на своем лице, но не решался встретиться с ним.

– …тем не менее, – повторил он благодушно, – даже и это означает мой отказ от ответственности. Человек, убивший Ларка, будет жить, неся тяжкое бремя моральных последствий своего деяния – ведь он отнял жизнь. Поскольку я не убивал Ларка, но хотел этого, я должен буду по крайней мере оберегать того, кто выполнил эту миссию. И буду его оберегать вплоть до представления доводов в обоснование этого убийства как юридического прецедента.

– Как это?

– Это прецедент традиционного закона. Можно обосновать, что Ларк соответствует определению Виндигу и что, в отсутствие каких-либо иных мер воздействия, его убийство удовлетворило требованиям нашего древнего закона.

Я прочувствовал на себе внимательный мамин взгляд.

– Просто хотел, чтобы ты это знал, – словно на всякий случай добавил отец.

– У многих был зуб на Ларка, – уклончиво заметил я.

Я переводил взгляд с отца на маму и обратно. За их спинами в соседней комнате мягко проступали из тени полки со старинными книгами, озаренными сумеречным светом. Коричневые переплеты из потертой кожи. «Размышления» Марка Аврелия. Диалоги Платона. «Илиада». Темно-красный Шекспир и «Опыты» Монтеня. А ниже в таких же кожаных переплетах серия «Великие книги», которую родители получали по подписке на почте. Еще там была бесплатная «Книга Мормона», подаренная им бродячим миссионером Святых последнего дня. Уильям Уоррен, Бэзил Джонстон, «Рассказ о похищении и приключениях Джона Теннера» и все книги Вайна Делориимл [27] «Книга Мормона» – священный текст движения Святых последнего дня (мормонов), впервые опубликованный основателем движения Дж. Смитом (1830). Уильям Ф. Уоррен (1833–1929) – американский этнограф, автор бестселлера «Рай обретенный» (1880) о культуре народов Севера. Бэзил Х. Джонстон (1929–2015) – этнолог, автор книг о культуре племени оджибве. Джон Теннер (1780–1847) – прославился мемуарами о своей жизни в нескольких индейских племенах. Виктор Вайн Делория-младший (1933–2005) – историк и публицист, автор книг о судьбе коренных американцев. . Еще там лежали штабелями замызганные пухлые томики в бумажных обложках – романы, которые родители читали на пару. Я смотрел на эти книги, точно они могли нам помочь. Но в своей жизни мы ушли далеко прочь от книг и погрузились в древние предания, которые Мушум рассказывал во сне. Отец, привычно ссылаясь на прецедентные дела, никогда не вспоминал о нашем далеком прошлом, и в то время мне и в голову не могло прийти рассматривать байки спящего Мушума как интерпретацию традиционного индейского закона.