Анастасия Атаян - Узники Птичьей башни

Моя первая встреча с руководителем курса немого кино случилась после ориентации для новобранцев. Вкратце рассказав о том, чем мы, первогодки, будем заниматься, он поинтересовался, есть ли у нас вопросы.

- На что поначалу стоит обратить самое пристальное внимание? - я была полна энтузиазма и амбиций. Я хотела прикрепить на лацкан сияющий золотой значок менеджера как можно раньше, ведь я пообещала Мише и себе, что успех не за горами, а бумажная мечта непременно сбудется.

- В первый год самое главное громко и бодро желать коллегам доброго утра! Утреннее приветствие - ваша главная обязанность в первый год. Больше от вас я ничего не жду.

Я внимательно смотрела на него: ну давай, разразись уже заливистым смехом, хлопни кого-нибудь из нас по плечу и скажи: «Да расслабьтесь! Просто хорошо делайте свою работу и всё!». Такахаси не засмеялся - он не шутил. Вместо этого он потёр загорелые руки и добавил:

- C нетерпением жду ваших завтрашних бодрых утренних приветствий!

По неписаному кодексу Птицефабрики, лишь первогодки обязаны были кукарекать на всё село - остальные пташки решали сами, стоит им драть глотку или нет. На триста шестьдесят шестой день после дебюта в офисном матинэ мои ко-мрады вдруг забыли единственную строчку, отведённую им сценаристами. 1 апреля нового фискального года они пробрались к своим столам тихо и незаметно.

Одногодки перестали вопить что есть мочи «Доброе утро!», а я нет. Мне нравилось пробуждать ото сна престарелых птицеводов, смотреть, как вздрагивают их сутулые плечи, наблюдать, как дряхлые протиратели кресел на секунду теряют нить рассуждений.

Я вышла на сцену в четыреста сорок восьмой раз и встала наизготовку: спина прямая, пятки вместе, носки развёрнуты под углом в сорок пять градусов, одна ладонь прикрывает другую.

- Доброе утро! - я проорала приветствие так громко, чтобы боевой клич услышал надзиратель, сидевший в полсотне метров от меня. Убедившись, что гулкое эхо отскочило от чувствительных барабанных перепонок собравшихся -Сайто поёжился, а глава департамента оторвал взгляд от монитора - я озарила серый аквариум своей самой обворожительной улыбкой.

Я улыбалась так, будто передо мной застыла не орда серых офисных крыс, разносчиков лихорадки отупения, а компания старых друзей. Я приветствовала не Сайто и не Ирину, я приветствовала Человека-Воробья, зашедшего ко мне на файф-о-клок с домашней шарлоткой. Пирог был ароматным, ещё теплым - Человек-Воробей испёк его из красных сочных яблок, уродившихся в бабушкином огороде, на свежем воздухе Японских Альп. Мы сидели на даче за большим круглым столом: я, Платон и Царь. На столе лежала белоснежная скатерть и серебряные приборы. Дымился пузатый начищенный самовар, а Платон разливал чай со смородиновым листом в большие чашки из тончайшего фарфора. Царь по случаю расчесал бороду, повязал под неё льняную салфетку и держал чашку, оттопырив мизинчик. Я смотрела на Царя и умилялась - он был чертовски похож на Толстого. Из приоткрытого окна доносились звуки музыки, играла пластинка Дебюсси. Платон откопал её в одном из винтажных магазинов на Коэндзи 36 , прикупив заодно и проигрыватель. Человек-Воробей глядел на нас так же нежно, как в экран телефона, когда получал эсэмэски от своей то ли девушки, то ли видения. Я была в шифоновом платье в цветочек, распущенные волосы лились на плечи густым гречишным медом. Я указала Человеку-Воробью на плетёное кресло за столом. Он оценил мой сумасшедший неоновый маникюр, а я его носки - один красный в жёлтую полоску, а другой голубой в белый горошек. Я улыбалась свободному миру, свободный мир улыбался мне. Я грезила с широко открытыми глазами. Ни Сайто, ни Ирина не могли лишить меня волшебного чаепития с Человеком-Воробьём, Царём и Платоном.

Всё ещё улыбаясь, я опустила подбородок и согнулась в глубокий поклон. Четыре секунды вниз, три секунды в нижней точке, четыре секунды вверх. Каждое движение было выверено, градус отточен. Я больше не нуждалась в линейке и секундомере, за год неустанных репетиций я отполировала мастерство. Каждый день я показывала новичкам и старожилам класс. На корпоративах мне часто говорили, что моё «Доброе утро» самое доброе и самое бодрое. Я собрала все возможные награды: Синдзюкский Оскар, Офисную Пальмовую Ветвь и Пернатого льва за лучшую роль пятисотого плана - за роль петуха-крикуна.

Я заперла телефон и сумку в шкафчик.

- Выключите электронные устройства, верните спинку кресла в вертикальное положение и откройте шторку иллюминатора. Мы отправляемся в полет, - в раковине моего левого уха скрывалась стюардесса размером с песчинку. Она сопровождала меня во всех рейсах, вне зависимости от погодных условий. Она помогала мне понять, когда нужно включать и выключать бортовые приборы, пристёгивать и отстёгивать ремень безопасности.