Михаил Енотов - Обыкновенный русский роман

Сначала у меня внутри все опустело, но эту пустоту скоро заполнила и переполнила густая кипучая замесь из бессильной злобы и чувства вины. Я начал переходить по ссылкам в поисках подробностей и попутно узнал, что Мозговой был еще и поэтом-песенником. Статью сопровождало очень трогательное фото, где комбриг, в камуфляже и с проседью в бороде, держал на руках кота — такой мужественный и одновременно такой ребенок. Я, конечно же, сразу вспомнил свою историю про кошку и ворону. Каким я был тогда жалким и слабым… «А почему был ? Разве не такой ты сейчас? — спросил я себя. — Или твое бегство от полиции, твое соблазнение жены друга, твой переезд в деревню сделали тебя мужчиной? Смотри, вот на мониторе — русский герой, воин и поэт, настоящий человек, а теперь посмотри в зеркало — кто из вас двоих живой, а кто мертвый?». Я засмеялся, и мое осклабившееся отражение стало мне так отвратительно, что я снял со стены зеркало и разбил его лбом.

Сидя над осколками, я вдруг понял, что должен уехать на Донбасс. Туда, на войну, а не «на деревню к бабушке»! Туда, в объятья смерти, а не белокурой красавицы! Туда и именно сейчас, когда все идеалы преданы, знамена растоптаны, герои подло убиты, а народ обманут и продан! Не поехал воевать за честь и славу — значит, воюй теперь за позор и унижение!

Когда Сорбет сравнивал жизнь с аттракционом «Иллюзион», он был прав, но не совсем. Время не просто циклично — оно имеет вороночную структуру, то есть мы не просто движемся по кругу, а еще и медленно идем ко дну. В детстве меня учили, как выбираться из воронок — нужно плыть вниз, поддаваясь водоверти, а потом резко уходить в сторону. Но сначала — в пучину! Вместе с Россией!

История есть величайшее произведение Божие — огромная, развернутая во времени икона. А если так, то все в ней сакрально. На иконе Воскресения Христова под ногами Спасителя изображен ад, а мы ведь эту икону целуем — значит, мы и ад целуем! Так вот пришло время поцеловать русский ад!

С окраин доносился глухой грохот канонады, но здесь, в центре Донецка, люди почти не обращали на это внимания.

— 160-ые, — сухо заметила проходившая мимо женщина.

— Похоже, — проронила в ответ ее спутница.

Несколько минут назад он вышел из местного военкомата, где после короткой беседы был зачислен в армию ДНР и сразу попросился на передовую. Направление он получил, но оказалось, что до передовой придется добираться своим ходом. Времени до комендантского часа оставалось мало, и он побрел искать такси.

У остановки стояла «копейка» с водителем, щелкающим за рулем семечки. Новобранец наклонился к окну — осторожно, чтобы не попасть под вылетающие оттуда плевки с лузгой, — и назвал пункт назначения. Водитель оглядел его, а потом произнес:

— Триста.

В военкомате ему сказали, что проезд обойдется дешевле, но торговаться он не стал.

— Не местный? — спросил водитель, едва они отъехали.

— Да.

— И чего ты тут забыл?

— Как чего? На войну приехал…

Водитель рассмеялся, а он неуверенно добавил:

— Людей защищать…

— Защитили уже, спасибо. Вон, слышишь — салют праздничный?

Водитель снова рассмеялся. Тут впереди показалась голосующая девушка, и он притормозил возле нее.

— Куда?

— В «Рассею».

— Садись, — бросил водитель, а потом повернулся к уже взятому пассажиру: — По пути закинем.

— Куда? — переспросил тот с удивлением.

— В «Рассею», — повторила девушка, неуклюже залезая в салон на высоких каблуках.

— Он не местный, — пояснил водитель.

— Клуб такой. Там сегодня дискотека ночная.

Машина тронулась. Девушка закурила, водитель продолжал грызть семечки, канонада не стихала.

— Позывной? — рявкнул командир подразделения, в которое его зачислили.

— Лебедев.

— Я не фамилию спрашиваю, а позывной!

— Это не фамилия… То есть фамилия, конечно… Но не моя, а Достоевского…

— Фамилия Достоевского? Ты пошутить что ли решил? Может, хочешь, чтоб я тебе позывной придумал? — командир взбеленился.

Тут в разговор встрял проходивший мимо солдат:

— Братан, ты ж новенький? — обратился он к новобранцу, обдав его перегаром. — По-любому носков с собой кучу привез. Загрей парочкой, а. Ну загрей.

— О, «Носком» тебя и назовем. Хочешь? — подхватил командир, нисколько не возмутившись, что солдат вмешался в их разговор.

— «Носком» не хочу, — ответил новобранец. — Лучше «Загрей»… Позывной «Загрей». Можно так?

— «Загрей»? — командир усмехнулся. — Ну ладно, будешь «Загрей».