Борис Дышленко - Контуры и силуэты

Полковник странно посмотрел на меня, улыбнулся.

— Вчера кто-то звонил ему на квартиру, когда там находилась следственная группа. Тот человек просил позвать менеджера к телефону. На вопрос, кто спрашивает, он не ответил.

— Зачем убийце звонить покойнику?

— Не знаю. Может быть, хотел удостовериться, что труп уже нашли.

— Зачем?

— Не знаю, может быть и какая-нибудь другая причина. Я это так, к примеру, я вовсе не уверен, что звонил убийца. Даже скорей всего не он, потому что он спрашивал, сможет ли он найти менеджера в Концертном зале, и кто-то потом действительно там его искал. Но тот, кто появился в зале, почему-то назвался именем убитого охранника Инги Зет. Странно, что два человека выдают себя за третьего, особенно, если учесть, что он был убит. А? — полковник посмотрел на меня.

— Значит, менеджера убил кто-то другой, — сказал я, — не тот, который звонил.

— Это как сказать, — ответил полковник. — Может быть, убийце нужно было кого-то увидеть там, в Зале, а может быть, у него были какие-то другие планы. Так или иначе, был составлен словесный портрет, — продолжал полковник, — потому что, кем бы он ни был, он свидетель. Зачем он назвался именем убитого? Значит, прямо или косвенно он связан с этим делом? Прости, что все это тебе растолковываю. Во всяком случае, вахтерша и еще одна сотрудница из рекламного отдела дали описания, которые в основном совпадали, хотя и не во всех чертах. Но в общем кое-какой фоторобот удалось собрать. Ты его мог видеть по телевизору.

— Видел, — сказал я. — Что дальше?

— Пока все, — сказал полковник. — Похоже на кого угодно. Сейчас, наверное, обрывают все указанные телефоны.

Из прихожей донесся звонок, и полковник пошел открывать.

Разумеется, я все это знал. Ведь комментатор сказал вчера, что эти трое — из агентства “Галифакс”. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы сообразить, что это и есть пресловутая “крыша”, и если убийца это тот, кто выдавал себя за Бреннера, то, конечно, менеджер... Но ведь он давал показания после убийства Инги? Ну и что? Ведь это смотря кому давал. А полковник, видимо, вчера ждал там меня. Ему, уж наверное, сообщили о звонке покойному менеджеру.

Голоса из прихожей приблизились, и в комнату вошел сначала “кадет”, потом, оправляясь, мой бравый экс-капитан, а за ними хозяин. Капитан приветствовал меня на свой манер с некоторой излишней веселостью и даже игривостью, не то не мог отвыкнуть от своих прежних приемчиков, создающих, по его мнению, непринужденную, располагающую к откровенности обстановку, не то это просто было в его характере; “кадет” же, напротив, поздоровался со мной вежливо и чопорно, что, вероятно, объяснялось его подчиненным положением, — но мне показалось, что даже если они таковы на самом деле, то все равно играют какие-то роли, определенные им режиссером-хозяином, а я — зритель, но я, собственно, сам давно определил себе эту роль.

“Привет, привет, хи-хи, ха-ха”. Обменялись ничего не значащими замечаниями, в том числе и о погоде, но все-таки нас было достаточно, чтобы неловкости не возникло. Хозяин налил еще в два стакана, вручил гостям.

— Ну что, — спросил капитан, обращаясь к хозяину, — говорят, нашли твоего психиатра?

Я заинтересовался.

— Значит, все-таки был психиатр?

Полковник насмешливо посмотрел на меня.

— Вот видишь, а ты не верил.

— Чему не верил? — спросил капитан. — Что этого парня нашли?

— Вообще не верил, — сказал полковник, — не суть важно.

— Что-нибудь ясно?

— Пока немного, — сказал полковник. — Убит, наверное, как и предполагали, на третий день после смерти пациентки. Тело пробыло в воде слишком долго, так что точнее сказать нельзя.

— Так, это только предположение, что на третий день? — сказал “кадет”.

— Увы, Петруша, только предположение, — со вздохом сказал полковник.

— А на чем строится это предположение, если не секрет?

— Секрет, Петруша, но не от тебя, — сказал полковник. — Психиатр исчез на следующий день после убийства и стал одним из подозреваемых. То есть единственным, поскольку других не было. Был сделан обыск у него в кабинете. И на квартире тоже. Ничего существенного. Материалы по певице вместе с магнитозаписями бесед были изъяты, квартиру и кабинет опечатали. На следующий день и то и другое было вскрыто. Все перевернуто вверх дном. Вероятно, кто-то искал записи бесед.

— Зачем бы это? — спросил я.

— Ну-у-у, — полковник поставил стакан на стол, взял вместо него серебряную зажигалку и принялся вертеть ее в руках. — Здесь можно только строить предположения, — сказал он, внимательно разглядывая зажигалку. — Может быть, убийца предполагал, что психотерапевт, зная о певице слишком много, знает и что-то, что может навести на его след, а потом, уже убив доктора, сообразил, что могут быть магнитозаписи их бесед, или может быть, доктор уже и сам “высчитал” убийцу по этим записям — ведь он же психоаналитик — и намекнул убийце, что ему все известно, чтобы по его реакции определить, так ли это. Наконец, он мог попытаться шантажировать убийцу — самое неблагодарное занятие. Конечно, все это лишь предположения.