Борис Дышленко - Людмила

Я постоял здесь немного, угостил сигаретой подошедшего ко мне человека, просто прохожего, потом заглянул в проходной двор, в садик — ничего необычного. Вошел в угловой, рядом с аркой, подъезд.

Внизу, на площадке было грязно, наплевано и набросано окурков. Я подошел к лифту, но кабина была где-то наверху, и я не стал ее вызывать. Я подумал, что, может быть, увижу кого-нибудь на одной из площадок. На площадке третьего этажа стоял сладковатый, маслянистый запах, но здесь не было людей. Никто не встретился мне и выше и никто не поднимался за мной. Я нашел его на шестом этаже. Он сидел на подоконнике, привалясь спиной к оконной раме, и хватило одного взгляда, чтобы понять, что он мертв. На кафельном полу, рядом с его ногой, обутой в заскорузлый ботинок, тускло блестели осколки разбитого шприца. Его белые глаза были широко раскрыты и смотрели с таким ужасом, как будто он видел перед собой убийцу.

Я резко обернулся — и едва успел отбить. Ребро ладони врезалось в упругую мышцу. С широким шагом вперед я правым кулаком точно ударил в невидимую челюсть. Напряженное тело, взметнувшись отлетело назад, и с коротким звоном что-то упало на кафельный пол. Внезапно распахнулась дверь, и девушка, шагнув вперед, всплеснула руками и, слабо вскрикнув, упала. Перепрыгнув через нее, я бросился вперед — поздно. Мелькнул свет — кабина лифта с грохотом провалилась вниз, прогудела. Внизу лязгнула дверь, прозвучали быстрые шаги, и все стихло. Я плюнул на сетку и в сердцах ударил по ней кулаком, и это было все, что я мог сделать.

Я вернулся к девушке. Она лежала на спине все еще в глубоком обмороке. Светлые волосы рассыпались по грязному кафелю, руки раскинуты, и темные ресницы не дрожат на побледневшем лице. Рядом с ней валялся раскрытый пружинный нож, бандитская штучка с кнопкой на рукоятке. Я поднял его и, закрыв, положил в карман, и когда я выпрямлялся, мне показалось, что девушка улыбнулась. Эта улыбка чуть заметна: такая бывает в тот момент, когда она сходит с лица. Конечно, мне это только показалось, но я запомнил ее.

Я взял девушку на руки — нет, очевидно, она была без сознания, так она была тяжела — и вошел с ней в коридор. По его левой стене было три двери. Я прошел в конец коридора и толкнул третью дверь. Не знаю, почему именно эту, но она открылась, и я с моей ношей вошел. Я положил девушку на диван. Нужно было привести ее в чувство. Я вышел в коридор и налево, на кухню. Посмотрев на полке, я взял чистый стакан и перед тем, как налить, хорошенько спустил воду из крана, чтоб была похолодней. Вернувшись в комнату, я брызнул в лицо девушке немного воды. Она вздохнула и открыла глаза. Увидев меня, она секунду недоумевала, потом, видимо, вспомнив, испуганно спросила:

— Что там?.. Что это было?

— Все в порядке, — сказал я. — Его нет.

— Он напал на вас... с ножом? — она схватила меня за руку.

— Нет, ножа не было, — сказал я. — Но там труп. Надо вызвать милицию.

— Да, надо вызвать милицию, — сказала она, выпуская мою руку. — Надо вызвать милицию, — повторила она механически. И вдруг сказала. — А вы... может быть, что-нибудь...

Я пожал плечами.

— Нет, — сказал я, — все в порядке. Здесь есть телефон?

— В прихожей.

Я вышел и пошел по коридору в прихожую, по пути толкнув еще одну дверь — она не открылась. Я подумал, что это, наверное, коммунальная квартира или была прежде, но вспомнил, что у меня телефон тоже висит в прихожей. Я набрал номер, и сейчас же на том конце ответили:

— Дежурный слушает.

Я сообщил о трупе на лестнице, назвал адрес и объяснил, как добраться. Дежурный попросил меня оставаться на месте, но я отказался. Сказал, что буду ждать группу в квартире.

Я вернулся в комнату. Девушка вопросительно посмотрела на меня. Я сказал, что сейчас приедет следственная группа, и нужно будет дать показания.

— Да, конечно, — сказала она. — Им все нужно рассказывать?

— Если нет причин что-нибудь скрывать...

— У меня нет причин, — сказала девушка с непонятной мне сухостью.

Я пожал плечами.

— Можно мне закурить?

— Да, конечно, и мне, если можно.

Я встряхнул пачку. Она вытащила сигарету. Я дал ей прикурить и прикурил сам.

— Скажите, вы одна здесь живете?

— Нет, — она посмотрела на меня с таким удивлением, как будто я спросил, какого цвета у нее глаза. — То есть сейчас одна: тетки на даче.

— Кроме теток у вас никого нет?

— Нет. Это что, репетиция допроса?

Позвонили. Она снова вопросительно посмотрела на меня.

— Я открою, — сказал я.