Валерий Попов - Запомните нас такими

— Да-а-а! — уже привычно восхитился я.

Мы подошли к огромной стеклянной коробке — Пенсильвания-билдинг — и сошли в подземный гараж. Он подал квиток дежурному в лампасах и позументах, и тот быстро пригнал из какого-то глубинного этажа (тут, кажется, семь этажей вниз, небрежно сказал Валера) машину моего друга: огромный, молочного цвета «Линкольн». И мы поехали по нью-йоркским улицам, забитым оживленными толпами: все стремились куда-то, несмотря на испепеляющую майскую жару.

Мы выскочили на мост через Ист-ривер и въехали в низкоэтажный Бруклин. Как пояснил мне Валера, ерзая на сиденье, мы едем по Оушн-вей (Океанский путь), главной улице Бруклина. Улица была широкая, тенистая, за деревьями стояли маленькие одинаковые домики, вроде тех, что строили у нас после войны пленные немцы. Прохожие были на удивление одинаковые: несмотря на жару, в душных черных костюмах, в черных шляпах, с длинными завитыми пейсами, похожими на пружины, свисающими из-под шляп.

— Это ортодоксальные? — со знанием дела произнес я.

— Нет! — воскликнул Валера, почему-то радостно. — Это так называемые «пейсатые», чем-то они не согласны с ортодоксами, а те не одобряют их! Тут столько всего, что даже я не разбираюсь! — с веселым отчаянием он махнул маленькой ладошкой.

И наконец мы приехали на Брайтон-Бич, в знаменитую русскую нью-йоркскую колонию... погуляли по широко известной по фильмам Брайтон-Бич, широкой темноватой улице под железной крышей, по которой грохочет надземка, и наслаждались русской речью с южным акцентом. Зашли в книжный магазин. Да-а... когда-то везли лучшие наши книги из Америки — теперь тут на всех полках мы, сплошь наши издания! Ура.

И по узкой боковой улочке мы вышли к океану. Вдохнули простор.

Пока мы ехали через громадный Нью-Йорк, уже стемнело, и за гладким пляжем висела огромная тьма, в которой можно было увидеть мерцающие огоньки самолетов и кораблей.

— Вот так, — Валера махнул туда рукой — И все! И вплоть до самой Европы — ничего!

Мы помолчали.

— Вот! А теперь мы пойдем с тобой в ресторан. Не волнуйся — я тебя приглашаю!

Мы прямо с пляжа зашли в ресторан «Татьяна».

— Вообще, тут не так просто сесть, но меня здесь знают! — сказал он. И действительно, официант, мелко кланяясь, провел нас за очень удобный столик на возвышении. Я огляделся. Судя по самодовольным лицам вокруг, их тут тоже «знали» и весьма уважали.

— А теперь разрешите, — донеслось снизу, — поднять тост за нашего уважаемого...

Я пригляделся — и чем-то родным и забытым повеяло... Восьмидесятые наши годы, фактически не изменившись, перенеслись сюда. Так же вот было принято тогда отмечать все подряд целым учреждением или магазином, и такие же вот пышные женщины с высокими прическами царили за столом. Начался концерт — и сходство еще усилилось. Певцы были все сплошь «советские» родные, привычные, похожие то на Лещенко, то на Гурченко. Потом был объявлен акробатический этюд... свет драматично, таинственно, многообещающе погас, потом луч прожектора вырвал из тьмы изогнувшуюся девушку-змею в блестках. Разрешенный акробатический этюд, с запрещенными, а потому особенно сладостными, элементами секса. Валера даже привстал от волнения, зал следил за этюдом, замерев, иногда взрываясь аплодисментами. Господи — я чуть не плачу! Ушедшие, казалось, навсегда, восьмидесятые годы! У нас такого нигде не найдешь, у нас в самой глухой провинции такие бушуют стриптизы, от которых эти почтенные дамы выскочили бы возмущенно. Удивительная вещь! Люди эти уехали из Советского Союза, а мы в нем остались, но теперь Советский Союз сохранился лишь здесь — у нас и следов прежнего не осталось!

— Ты понял, какая грудинка? — прорезался Валера.

Грудинка была действительно — восхитительной. Да — эти люди исполнили свою мечту! Но — мечту восьмидесятых. Будущего, которое наступило у нас, они не знают, теперь у нас и мечты-то совсем другие... но им и так хорошо. Уже на выходе нас догнал официант и спросил: он что, обидел нас чем-нибудь? — и когда мы сказали, что нет, спросил довольно грубо — почему же мы тогда не дали ему на чай. Ностальгия по 80-м отпустила меня.

Потом — я уже задремывал — мы летели по какому-то многомильному мосту над черным океаном — Валера переговаривался по мобильнику с моим издателем, пытаясь, как честный человек, вернуть меня ему... но что в этой громадной вселенской тьме мы найдем маленькую деревеньку в глубинах Нью-Джерси, не верилось. Мосты разветвлялись, переплетались, даже старый ньюйоржец, мой друг, сидел напряженно, считал, шевеля губами, мелькающие повороты, но все же просчитался, мы съехали не туда, и в конце концов выяснилось, что мы мчимся с бешеной скоростью в обратном направлении.