Петра Вернер - Неожиданный визит [Рассказы и повести писательниц ГДР]

Кордула прислонилась к дереву и строит мне — с безопасного расстояния — сочувственную мину. Я с полным безразличием оглядываюсь вокруг и успокаиваюсь, заметив, что Тандем без моей помощи идет на свое место. Я трусцой направляюсь к лошади. Колени у меня дрожат.

— Садитесь на лошадь слева, фройляйн Бем.

Я зла на Легга. И все-таки не знаю, с чего начать.

— А где лево? — спрашиваю я.

Раздается взрыв хохота. Кордула прячется за дерево, а Юли смотрит на меня вытаращив глаза. Я стараюсь успокоиться и говорю про себя: «Что тут смешного, ведь все зависит от ориентира. Может, точка отсчета я, а может — лошадь. Сейчас-то лошадь справа от меня, а когда я повернулась, чтобы забраться на нее, она окажется с левой стороны».

— По коням! — слышится команда. Я стою в полуметре от лошади и нагибаюсь пониже, чтобы из-под ее шеи увидеть, как другие управляются со своим телом, принимая необходимое положение, позволяющее в мгновение ока сесть в седло. Вдруг Тандем поднимает левую переднюю ногу и начинает бить копытом. Я ужасно пугаюсь, а лошадь короткими прыжками направляется в конюшню. От страха ремни выскальзывают у меня из рук.

Фрау Легг наготове стоит у двери в конюшню. Она спокойно идет наперерез лошади и берет ее под уздцы. Мне так стыдно, что кровь бросается мне в лицо.

— Фройляйн Бем, вы ни в коем случае не должны отпускать повод, ни в коем случае, — мягко говорит она и вкладывает ремешок в мои потные пальцы.

Господин Легг отдает команду тем, кто уже в седле:

— Спешиться! Сегодня мы ведем лошадей на манеж. Гудрун, ты пойдешь рядом с фройляйн Бем.

Я подзываю Юли, она живо вскакивает со скамейки и подбегает к нам.

— Иди рядом с фрау Легг, — шепчу я ей, — веди себя как следует.

Ко всему прочему ведь я еще нервничаю из-за Юли. Но этого никто не должен видеть. Юли кивает. Она медленно идет к фрау Легг. Та берет девочку за руку, и они вместе шагают по скрипучему гравию. Теперь моя задача заключается в том, чтобы пройти вместе с лошадью в ворота, отделяющие конюшню от ипподрома.

Я еще не знаю, что лошади боятся перегона с места на место, да и моя собственная боязнь для меня открытие. Совершенно не представляю себе, когда надо натянуть повод, когда ослабить, а когда говорить ласковые слова. Я вся во власти лошади, ее норова. Она покоряет, возбуждает, страшит меня, перенося на меня свои ощущения, извлекая из моего существа то, что погребено под чувством страха, надеждами и желаниями.

Мы идем вдоль стены, скрытой за кустарником, которая окружает территорию конюшни. Это узкая дорожка, с одной стороны растут чахлые неухоженные кустики. Меж двух старых прекрасных деревьев, возвышающихся над шелестящим кустарником, взору открывается вид на ипподром, который раскинулся широко вокруг, гладкий и зеленый, и почти у самого горизонта переходит в темную полосу, сливающуюся вдалеке с лесным массивом.

— Короче повод! — кричит фрау Легг.

Хорошо, что я держусь за ремни обеими руками, потому что Тандем опять начинает рваться вперед. Вдруг лошадь встает на дыбы и бьет в воздухе передними копытами. Когда-то мне говорили, что лошади никогда не наступают на людей. Очень хочется, чтобы это была правда. Зажмурившись, я вцепляюсь в повод с такой силой, что у меня, наверное, белеют костяшки пальцев. Тандем успокаивается, и я открываю глаза. Оглядываюсь. Юли стоит рядом с фрау Легг и готова, видно, в случае чего спрятаться за деревом.

— Что случилось? — спрашиваю я у Гудрун.

— Опять Гольф выкинул коленце. Бамби шел слишком близко, а Гольф этого терпеть не может. Нервозность обоих действует на остальных, передается. И все просто сходят сума.

Лошади занервничали еще раз, когда мы шли узкой дорожкой между административным корпусом и огороженным выгоном, который расположен позади конюшни и с заднего конца которого мы теперь находились. Тандем здесь пошел каким-то дробным шагом. Его копыта выбивают стаккато. Я держала лошадь на коротком поводе, так что никак не могла избежать соприкосновения с ней, мои плечи касались ее шеи. Я вся взмокла. Наконец мы обогнули административный корпус из красного кирпича и помчались по широкой, покрытой гравием дорожке перед трибунами. Скрежет гравия под множеством копыт вбуравливается в мой мозг. Между древними деревьями стоят маленькие облупившиеся павильоны, ларьки, лотерейные будки; мимо проносятся огороженные белыми оградками газоны, открытые конюшни, узкие проходы-коридоры, ведущие к ипподрому и обсаженные живой изгородью невысоких ухоженных кустиков.