Петра Вернер - Неожиданный визит [Рассказы и повести писательниц ГДР]

Девочки тоже смеются.

— Мама, ты иногда так же обращаешься с моими ушами, — говорит Кордула.

Гудрун все ругается:

— Скотина! Ты уже довольно сожрала хлеба… старая баба… Тебе пора в Голландию.

Только это удалось мне разобрать из той длинной отповеди, во время которой лошадь все раздувала ноздри и таращила глаза, сверкая белками.

Отведя душу, Гудрун несет перед собой свой толстый живот, приближаясь к нам.

— Легг, — говорит она и протягивает мне короткую полную руку. Я пожимаю ее крепкую ладонь. Взгляд светло-серых глаз направлен прямо мне в лицо, и я неуверенно говорю:

— Моя фамилия Бем, а это мои девочки: Кордула и Юлиана.

Она смотрит на них, потом переводит взгляд опять на меня:

— Прелестные имена, а у нас, верно, будет сын. Мы назовем его Грегор. А для девочки никак не можем имя придумать.

Я большими шагами, почти бегом, следую за ней.

А она уже у дощатой двери бокса, на которой значится: «Бамби а. Барбарина ф. Титан». Я настораживаюсь. Опять это «фон».

— К Бамби мы войдем вместе, — наставляет она меня, — только никогда не подходите к лошади сзади и сначала ласково заговорите с ней.

Она похлопывает Бамби по загривку.

— Не болтай так много, да поживей, Гудрун, — поучает ее муж. Его щеки зарделись. На них заметен нежный пушок. Белокурые волосы обрамляют лицо, сквозь очки без оправы он смотрит так же ясно, как и тогда, когда привел меня в полное замешательство. За очками струится что-то, чему нет названия, на что просто невозможно наглядеться, что присуще лишь молодости — и с возрастом исчезает.

Гудрун умолкает и продолжает спокойно делать свое дело. Почувствовав себя лишней, я начинаю ходить туда-сюда по проходу. Девочки, на полшага позади меня, следуют за мной. На всех табличках после первого имени стоит «а», после второго — «ф». Неужели сплошная аристократия?!! В каждом боксе — лошадь, этакое здоровенное животное, крепко сбитое, но с изящными формами, а в одном — маленькая сивая лошадка, а еще в одном — пони. И у всех по три имени, которые связаны этими «а» и «ф». Какие роскошные имена! И все-таки что-то здесь неладно. Надо бы узнать. Я замечаю, что Легг сидит в одиночестве.

— А в Голландии придают значение благородному происхождению, например, Тандема? — осторожно начинаю я разговор.

— Да, особенно мясник!

— Это почему же?

— Тандем стар, своенравен, медлителен. А за конину платят валютой. Возьмите сегодня Тандема вы.

Я выхожу во двор и делаю глубокий вдох. Загадочное «фон» мне, в общем-то, совершенно безразлично. Мне бы только разузнать, как садиться в седло. Другие уже сделали по два круга. Я подхожу к одной паре в джинсах.

— Извините, пожалуйста, моя фамилия Бем, вы не могли бы мне подсказать, как садиться на лошадь?

Оба курят по очереди одну сигарету, и мужчина цедит сквозь зубы:

— Ногу в стремя, руки на седло…

Я жду дальнейших разъяснений, но он говорит:

— Потом все элементарно.

Он отворачивается в сторону, и до меня наконец доходит: аудиенция окончена.

Наездников вызывают к лошадям. А я быстро отдаю распоряжения детям. Кордуле захотелось побыть во дворе, рядом с высокими липами. Неподалеку лежит лопата. Две отслужившие свое повозки стоят поодаль, под деревьями; между веток я замечаю качели. Юли хочет пойти со мной на манеж, она обещает послушно сидеть на скамейке. Меня вызывают уже во второй раз, и я бегу к конюшне. Мне бы в туалет… Это совершенно необходимо, но фрау Легг уже отвязала Тандема и ведет «ее» ко мне. Тандем — это «баба». Так сказала Легг.

— За что же мне взяться? — спрашиваю я в отчаянии. Фрау Легг поправляет кожаный повод в моих руках и улыбается.

— Фройляйн Бем, быстро вставайте в строй перед конюшней! — кричит Легг, и я пытаюсь вытащить лошадь из конюшни, но та и шагу не делает.

А ведь рядом с Гудрун лошадь бежала как заведенная. Я тяну за повод и в упор гляжу на нее, сверкая белками. Но я не знаю, на каком расстоянии видит лошадь. Придвигаюсь немножко ближе. Тяну за повод. Выпрямляюсь перед Тандемом во весь рост и грозно смотрю на лошадь.

Только не волноваться, думаю я, лошадь очень большая. Легг поднимает руку.

— Быстрее, — рычит он. Тандем одним прыжком выскакивает из конюшни. Я отбегаю в сторону. А ремни крепко обмотаны вокруг запястья. Я спотыкаюсь. Падаю. Способ моего продвижения к цели не слишком элегантен. Слышу задорный хохот.

— Фройляйн Бем, что вы там ищете? — спрашивает Легг.

Поднимаясь, я ищу глазами Юли. Она сидит, судорожно вцепившись руками в скамейку, ноги не достают до земли. На лице ее написано: «Я послушная. Сижу на скамейке. Не встаю, пока ты не разрешишь».