Lena Swann - Искушение Флориана

И тут же, словно только что заметив непогоду, быстро отерев лоб, на который падали мокрые кучерявые черные пряди, Панайотис хмуро добавил:

— Этот падший мир меньше врёт и лицемерит о себе, когда погода мерзкая! — и быстро и нервно достал из кармана пакетик фисташек в скорлупе, и принялся чрезвычайно ловко лузгать их прямо на ходу, под чудовищным шквальным душем дождя, уже вновь быстро и мощно вброд шагая по волнистому морю мостовой, уже другим, почти земным, почти привычным своим, тоном приговаривая уже почти шутку:

— Фисташки — это устрицы растительного царства. Мстящие людям за своих молчаливых живьем пожираемых животных собратьев сломанными зубами…

Флориан вдруг обнаружил, что быстро-быстро почти бежит по мокрой, с испариной, но уже просыхающей от краткого летнего дождя мостовой с бензинной акварелью — в том темпе, как будто он всё еще догонял Панайотиса, в этом зримом опять, явственном удивительно живом воспоминании — заслонившем от него призраки словно бы наощупь знакомых знаменитых домов — маяков города, мимо которых, вероятно, ведь я как-то прошел — раз умудрился оказаться сейчас уже за полгорода, уже почти у реки? Нет, нет, ждать больше нельзя — нужно срочно звонить — где же красненькая будка? Все с мобильными, один я, раззява… Йотис, мне так за многое нужно перед тобой извиниться! Дикий день. Ни с кем вроде не переговорил за последние несколько часов ни словом — а как будто бы пронеслись вокруг столетия, и столько людей, — и как будто бы я вдруг повзрослел и изменился.

Красненькой будки однако нигде не было — а та, к которой, издали ее завидев, Флориан помчался, заранее шаря по растопыренным карманам в поисках мелочи — оказалась, за неактуальностью, перестроена под банкомат. Впереди в темноте переулка — последнего перед рекой — ярко белели цикламены в лотках на окнах, вокруг пятизвездного отеля — в стрельчатых окнах которого виднелся яркий фальшиво-домашний уют гостиной с камином. Флориан почувствовал, что вымок-то до нитки, и изумленно спросил себя, почему он не в монастыре, зачем он идет сюда — но все-таки дошел до реки: на набережной было пусто, вода была низкая, десны русла были обнажены, виднелись мшистые поросли водорослей на бетонных парапетах, указывавшие, откуда мутная вода сбежала, и вся река чудовищно пахла гнилым зубом. На высотных домах и на высотках строителей — везде — за рекой, и вон — слева тоже! и вдали, по извивистому руслу! кругом! — ярко светилась в черном небе крупная красная габаритная клубника — развешанная для геликоптеров. Только бы не настал сезон сбора урожая… Сзади, где-то через дорогу от реки, было шумно — Флориан обернулся и разглядел галдящую ораву офисно одетых молодых людей без пиджаков с громадными высокими кружками пива, и летне и празднично наряженных девушек, с кружками тоже, на земляной открытой террасе бара, запрятанного за небольшим зеленью заросшим сквером, — и, прямо рядом с боковым входом на террасу — красную будку телефонного автомата. Флориан оказался в будке в два счета — и тут же вылетел наружу как пробка из бутылки со сжиженной ядовитой жидкостью: в будке вся стенка с телефонным аппаратом и боковые стекла изнутри были уклеены фотографической порно-рекламой с номерами телефонов — и, в какой-то идеальной гармонии с картинками, был невыносимейший запах мочи. Не успел Флориан, застыв посреди мостовой, продышаться, как, со странным, почти сновиденческим чувством невероятности совпадения, увидел метрах в четырех от себя профессора Дьюхёрста, выходящего из террасного садика бара, с кружкой пива в руке и с выпученными, уже залитыми пивом, осоловевшими глазами: Дьюхёрст был, к ужасу Флориана, почему-то побрит налысо, и явно совершенно не понимал, куда идет и откуда. Хотя и имел на шее под распахнутой белой рубашкой фиолетовый шелковый нашейный платок.

— А? Ты здесь? — каким-то странным голосом переспросил его Дьюхёрст (так, как будто говорили они с ним минуту назад, и один из них просто выходил в туалет и вот теперь вернулся), когда Флориан вовремя подоспел и поддержал Дьюхёрста за плечи, едва тот начал крениться вместе с проливающимся пивом на мостовую. — Ну пойдем! Я тебе кое-что расскажу! — и всем своим грузным пьяным низеньким телом повлек Флориана внутрь террасы, между хохочущими и выпивающими, а потом внутрь бара, где грохотала музыка, и чтобы слышать друг друга надо было кричать, а на стенах в рамках под стеклами были развешаны чайного оттенка антикварные газеты с передовицами с фотографиями: свадьба короля, всенародное ликующее шествие; похороны короля, всенародное траурное шествие; коронование другого короля, и прочие горячие актуальные новости прошлого столетия.