Борис Екимов - Осень в Задонье

— Вот это да… — обрадовался Тимоша. — Тайный проход. Мы его проверим. А потом расскажем. Они так удивятся… — и тут же на ум иное пришло: — Мы, может, пока не будем рассказывать. Это будет наша тайна. Наш домик. У Алексея есть на кургане свой домик. И у деда Саввы — потайное. У нас теперь тоже будет. Правильно я говорю?

Зухра была осторожней.

— А там не страшно? — спросила она. — Может, там кто-то живет?

— Проверим, — ответил Тимоша и крикнул во тьму: — Кто там?! О-го-го!!

Ему не ответило даже эхо.

— Сначала я пойду один, на разведку, — решил Тимоша. — А ты подожди.

— Нет, нет… Я лучше с тобой.

Из белого светлого дня они ступили сначала в сумрак, а потом в темноту. Фонарный свет лучом уходил далеко вперед, а рядом ничего не видать, и потому шли осторожно, крепко сцепившисьладонь в ладонь. Зухра порой обеими руками держала своего смелого спутника. Тимоша и в самом деле не боялся. Ему было интересно и немного жутковато, потому что было очень тихо, даже как-то глушно. Чтобы разбудить подземную тишину, он старался все время говорить.

— Конечно, все удивятся… Правда же?

— Правда, — соглашалась девочка.

— Ты не бойся, Зухра, — успокаивал ее Тимофей, чувствуя, как крепко, а порой вовсе цепко сжимает Зухра его руку своими пальцами. — Чего тут бояться?

Так они шли осторожно, неторопливо. Позади них белый свет уже не брезжил, сомкнулась тьма. А фонарный луч показал впереди, справа, еще один ход. Подойдя к нему и посветив, увидели вовсе удивительное. Это была невеликая, камнем обделанная комната с каменной же лежанкою и столиком, в нишах стен — иконы.

— Настоящий домик… — обрадовался Тимоша. — Тут можно даже отдохнуть.

Луч фонаря шарил и шарил по комнате, выказывая новое.

— Полка … Атам… Там — свечка!

В каменной низкой нише и впрямь стояла оплывшая, толстая свеча.

— У меня же — военная сумка… — вспомнил Тимоша. — Там все есть.

Фонариком посветив, он нашел в сумке невеликую коробочку спичек. Чиркнул, и свеча загорелась робким пламенем, сумеречно освещая пространство комнаты.

— А здесь… печка … Топить можно, — увидел Тимоша.

В самом деле, это был малый комелек ли, горнушка с кучкой углей.

— Здесь все есть… Можно даже жить, — заключил Тимоша. — И никто не узнает. Пойдем дальше посмотрим. Что-то, может, найдем еще.

Свечу потушили. Фонаремосвещая путь, двинулись дальше.

— Может, вернемся, хватит… — попросила Зухра.

— Немножечко еще пройдем, — сказал Тимоша, высвечивая проход.

Коридор стал каменным, более просторным. Недолго пройдя, услышали звук: какое-то бормотанье ли, бульканье. С каждым шагом оно становилось звучнее, яснее.

Это был звук текущей воды. Где-то рядом бежала и лилась струя. Тимофей пошел быстрее навстречу звуку, уже таща за собой девочку.

Не заметили и споткнулись о невеликий порог ли, завал: земля да камни. Девочка упала. Тимоша посветил и помог ей подняться. Осторожно перебрались через завал и встали. Луч фонарный вдруг словно провалился: потеряв уже привычную тесноту коридорных стен и потолка, он вошел в пространство большое, которое не мог разом объять.

Тимоша полной грудью вдохнул уже не спертый, как прежде, а вольный, чем-то бодрящим пахнущий воздух.

— Ты видишь… — прошептал он, и ему ответило негромкое и тоже шепчущее эхо:

— Видишь, видишь…

— Ты слышишь… — удивленно произнес он громче.

— Слышишь, слышишь… — низкий рокочущий ответ был ему.

Зухра всем телом прижалась к мальчику. Тимоша обнял ее. Фонарный луч опустился ниже, к ногам, а потом стал беспорядочно шарить по сторонам, вверх и вниз, выхватывая из просторной тьмы стены с рядами темноликих икон, купольный свод, проходы, скамейки у стен — и снова темные лики в потухшем багреце и золоте — все для детского опыта не больно понятное, да еще и скрытое во тьме.Фонарный луч бегал и бегал, метался, пытаясь, ноне умея все разом открыть. И наконецустал, поняв слабость сил своих.

Тимоша и Зухра, все так же крепко обнявшись, стояли на пороге невидимого, как казалось, огромного и потому страшноватого даже для Тимоши.В опущенной руке мальчика фонарь освещал невеликий круг каменного пола.

В просторной тишине и тьме слышны были лишь звуки текущей воды. Где-то рядом она текла и куда-то шумно лилась. Негромкое разноголосое эхо повторяло это журчанье и бульканье и сливалось с ним, высоко наверху утихая последним рокотом, вздохом.

Тимоша еще младенцем был крещен, редко, по великим праздникам, но бывал с родителями в поселковом храме. И сейчас в каком-то забвеньи ли, прозреньи беспорядочные метания луча, казавшие отдельное: каменные стены, иконы, купольный свод — все это сложилось в единую мозаику: он увидел храм, похожий на тот, в котором бывал на службах.