Алексей Кобленц - Оставшиеся шаги

А сейчас вот не спалось, и, как и в большинстве случаев, бессонница показывалась беспричинной, а от этого становилась еще мучительней. Хорошо еще, что Собака хоть на время увела его от самого себя. Теперь же он снова остался один, вступая в надоевшую борьбу со своими комарами.

Он лежал в своей постели с закрытыми глазами и думал о том, что его Собака — замечательный макет Счастья, собачий его образ. Только сейчас он отчетливо осознал как далеко человечество от маленьких проявлений радости и ощущений Счастья буквально из-за ничего. От восприятия этого ему сделалось покойнее, даже будто бы послышались легкие шажки подступающего сна. Утром его ожидала какая-то повседневная ерунда, и ночной сон являл собой функцию накопления сил для этой ерунды.

Перед тем, как уснуть, он не преминул возблагодарить Собачью Душу за ее безмолвное откровение, за то, что существует она рядом с ним лекарем души, за ее Собачью Радость.

«Утром накормить конфетами, — приказал он себе. — Да, что я… Конфеты же ей нельзя… От конфет глаза у нее будут…»

Додумать он не успел, потому что сон, настоящий сон довольно основательно навалился на его воспаленные от бессонниц веки…

И стало тепло, хотя за окном стояла очень холодная ночь, и можно было увидеть ветер, безжалостно пронизывающий эту ночь насквозь.

Весна — дело ежегодное, и если вдуматься — ничего особенного. Единственное что — уж очень много в ней жизни. До того много, что кажется, — или так оно и есть на самом деле, как знать, — все неживое вдруг само по себе оживает, обретая душу, дополнительное движение, речь, зрение, слух… В общем, чертовщина!

Вода…

Зимою вода — мертвее не бывает, потому что если даже движется, то все равно спит. А спящие и мертвецы — это почти что близнецы. Летняя вода — уже возраст, со всеми вытекающими и втекающими, ниспадающими и впадающими.

Весною…

Капелька родилась в полдень, в то самое время, когда весеннее солнышко поднялось так высоко, чтобы как следует пригреть собою крышу обыкновенного желтого пятиэтажного дома. И откуда она взялась-то неизвестно. Не боящиеся высоты труженики славно поработали и давно уже отчитались по последнему снегопаду перед техником-смотрителем, мол, полный порядок, крыши, мол, чистые. А тут, видно, где-то и спрятался снежок, под ложбиночкой, в какой-нибудь жестяной бороздке, — кто ж на мелочи обращает внимания.

Вот и зря! Нельзя не замечать мелочей. Ну, а если б заметили? Если бы заметили, не родилась бы наша героиня. А она тут как тут, вот она, подкатилась к самому краю крыши, повисла, отразив в себе солнышко, греется и любуется обретенным миром. Что там внизу делается?

А внизу что, грязь и слякоть, еще не растаявший серый снег, пробки от пива, пустые пачки из-под сигарет, — мусор. Капелюшка рада всему, улыбается и знай себе на солнце сверкает.

Хорошо, что она высоко и ей видно все, а ее никому не видно, потому что, не дай Бог, заметили бы, и давай сообщать ей про «все плохо, а ты, дура, чему-то лыбишься тут висишь!» Да ничего она не знает и не хочет знать, абстрагированная идиотка, а вот так вот, родилась только что и весь сказ до копейки!

Он долго не решался выйти из дома. Как-то оно складывалось, что вместе с потерянными днями подрастерялись маленькие радости, незатейливые удовольствия и тепло. А солнышко, задорно заглядывая в окно, показывало ему мультяшки из поднимающихся и подскакивающих в мазурке пылинок, дребезжало в горле каким-то знакомым зудом, звало, звало на подтаявшие улицы! Но он не решался, он даже и не вычислял, нужно ли ему выходить из дома или нет, потому как, что ж тут, ну солнце, ну никакого ж удовольствия, а сплошные, видишь, обиды и разочарования. По-правде говоря, когда вот эдак припрет, то прямо и не знаешь, правило это или исключение из правил. А пожелать себе хорошего?.. Чтобы в который раз убедиться — одного желания мало?.. Да и какие могли быть у него желания, если не было возможностей для относительно нормальной жизни. Хотя, если принимать во внимание теорию относительности, не Эйнштейна, а его, только что им выдуманную, домашнюю теорию относительности, то все у него как бы относительно нормально: руки-ноги-голова, ать-два, ать-два!

Праздника хотелось, хотелось праздника! Душой потрясти, развести ее на песню и не на одну. Хотелось жить с ясным пониманием и приятием бренности всего на свете. Но ведь хотелось жить! Жить и понимать, что все еще до того впереди, до того…