Элиф Батуман - Идиот [litres]

Еще Бояна купила Светлане дамский парфюм под названием «Féminité du Bois» [52] «Женственность леса» (фр.) . . Аромат был настолько древесным, мускусным и сильным, что у нас разболелась голова после первого же нажатия на пульверизатор. Мы открыли окна. Не помогло.

– Слушай, Светлана, – сказала я.

– Что? – спросила Светлана.

– Всё вокруг – сифилис, – ответила я, и мы обе расхохотались.

Мы гуляли по парку Ла-Виллет, собирался дождь. Нам попалась оранжевая металлическая скульптура с решеткой на шарнире. При каждом порыве ветра решетка начинала со скрипом качаться.

– Что это? – спросила Робин.

– Современная версия солнечных часов, – ответил Билл и добавил, что они работают от магнитного поля земли.

– Прикольно! Значит, ими можно пользоваться даже в такую погоду.

Робин задала еще массу вопросов о современных солнечных часах. Билл в итоге признался, что всё это выдумал, и между ними разгорелась нешуточная баталия.

Современные солнечные часы со скрипом качались, ведóмые магнитным полем. Их качал Махмут Бей своей длинной рукой – ни друзей, ни вина.

Мы со Светланой оставили Робин и Билла мириться, а сами отправились в английский книжный. Светлана купила сборник Саки, а я – «Три повести» Флобера и «Дракулу». Остаток дня мы провели на огромном Боянином балконе за вишнями и чтением.

Светлана сказала, что должна прочесть мне рассказ Саки «Эсме». «Все охотничьи рассказы похожи друг на друга», – начинался он. Эсме оказалась гиеной.

Одна из повестей Флобера, «Легенда о святом Юлиане Милостивом», тоже представляла собой охотничий рассказ. Юлиан был одержим охотой, но однажды олень предсказал, что он убьет своих родителей. Юлиан бросил охоту, но стоило ему вновь ею заняться, как он и в самом деле убил родителей.

Мне очень захотелось написать об охоте и поведении человека, и я спросила Светлану, можно ли попечатать на Бояниной машинке.

– Конечно, – ответила Светлана, словно это само собой разумелось. На небольшом столике она приготовила мне всё для печатания. Я когда-то училась печатать на «Смит Короне». Боянина симпатичная «Оливетти» в сравнении с массивной «Смит Короной» – это как тостер и Всесоюзный хлебозавод. «Майкрософт Ворд» – игрушка для детей, а вот машинка – это Бог, – стол сотрясался при каждом ударе по клавише.

Для практики я попыталась напечатать то самое предложение с ежом из «Мадам Бовари» на клавиатуре AZERTY [53] AZERTY – раскладка клавиатуры, используемая как основная во Франции и Бельгии, в отличие от английской QWERTY. . Я всё время попадала не туда.

Порой нурнал листьями, выходя на охоту, какой-нибудь ночной зверек – еж или ласка, а то вдруг в полной тинине падал созревний персик.

В мой последний парижский день мы со Светланой пошли на «Прайд». Высоко над морем качающихся голов скользили платформы с покрытыми золотой краской человеческими фигурами. Вскоре нас выпихнули с тротуара на проезжую часть, где море голов превращалось в сплошную толкающуюся стену, она напомнила мне фразу о «стене, вытесанной из живого камня». Стена из живого камня толкала нас к центру улицы. Мы оказались возле одной из платформ, наши глаза – вровень с туфлями на шпильках. У драг-квин были огромные ступни, гораздо больше моих. Мне стало интересно, где они берут женские туфли таких размеров.

Я обернулась, но Светланы не обнаружила. Вокруг я видела только мужчин. Я вспомнила, что Светлана была одета в розовый кардиган и белую футболку. В толпе мелькнуло что-то розовое, но это оказался полуголый ребенок на плечах у мужчины.

Мне казалось, прошли годы, когда чья-то маленькая ладонь схватила мою.

– Селин! Я уже думала, что потеряла тебя.

– А я думала, что потеряла тебя .

Взявшись за руки, мы продрались обратно на тротуар. Мимо проплыли матросы, раздавая презервативы с изображением якоря, потом – десяток Джеки Кеннеди на подвесной платформе, а за ними – пенис из папье-маше размером с ракетную пусковую установку. На платформе с пенисом играла «Макарена», и на словах «эй Макарена» пенис извергал белые бумажные ленты.

Наконец мы свернули на боковую улицу, и Светлана отпустила мою руку.

– Пойдем: у нас-то нет гей-гордости, так и на параде нам не место, – сказала она. Моей руке тут же стало одиноко.

Мы вернулись в квартиру – надо было еще собрать чемодан. Я нервничала, поскольку последние две недели никак не контактировала с Иваном. Я плохо разбиралась в устройстве интернета и не знала, что для проверки университетской электронной почты не обязательно находиться на территории университета.