Лорен Уолк - Волчья лощина

— Плотничаю, — отвечал Тоби.

Прозвучало правдоподобно — наравне с «Джорданом» и «Мэрилендом».

— Жена, наверно, вас заждалась, Джордан, — произнесла мама.

Локти она поставила на стол, кружку держала обеими ладонями, на Тоби глядела сквозь парок, что поднимался над горячим кофе. Левую руку Тоби — а значит, и обручальное кольцо, будь оно на пальце, — мама видеть ну никак не могла.

— И впрямь, Джордан, — всполошился папа. — Позвоните жене, чтоб не волновалась.

— Я холост, — чуть слышно ответил Тоби и весь как-то сник.

Тут даже мама над ним сжалилась, прекратила допрос, но ещё целую долгую минуту буравила Тоби взглядом.

— Оставьте место для десерта, — вдруг распорядилась мама. — У нас нынче пирог с пеканом.

Не успела мама сказать про десерт — зазвонил телефон. Мы не слишком удивились.

— Должно быть, констебль, — произнёс папа. — Он обещал позвонить, когда будут новости.

Папа поспешил в гостиную. Нам было слышно, что он снял трубку и говорит, но слов мы не разбирали. Мама вздохнула:

— Надеюсь, Бетти поправится. Никто такого кошмара не заслуживает.

— Да, плата непомерная, — отозвался Тоби.

Я вздрогнула. Мама потёрла лоб и смерила Тоби взглядом:

— Плата, Джордан? За что именно?

Подразумевалось под этими словами следующее: откуда чужаку из Хоупвелла знать о проступках Бетти?

От ответа Тоби спас папа:

— Дела вот как обстоят.

Папа тяжело опустился на стул, придвинулся к столу, пригладил волосы:

— Обследование только-только началось. Пока мало что известно. Хуже всего с плечом. Бетти ввели противостолбнячную сыворотку. Боятся инфекции. Бетти лихорадит, её отогревают. Сделали переливание крови.

Мама перевела дух:

— А кости целы?

Папа качнул головой:

— Целы, как ни странно. А вот на правой ноге началась гангрена. Бетти, когда падала, запуталась в своём пончо, и нога оказалась вывернута и стиснута. Бетти пыталась её высвободить, да тут затрещала ткань плаща. Порвись плащ — Бетти рухнула бы на самое дно. Она это сообразила и уж больше не шевелилась. Врачи считают, она легко отделается. В худшем случае потеряет один палец. Но пока рано делать выводы.

Меня затошнило.

— Значит, папа, Бетти в сознании? Может говорить?

— Да, понемногу. — Папа отвёл глаза. — Говорит она про Тоби. Утверждает, что это Тоби её в колодец сбросил.

— Но…

— Не перебивай, Аннабель. Я только передаю то, что сказала Бетти. Нет смысла со мной спорить.

— Но ведь она лжёт!

— Дай отцу договорить, Аннабель.

— Бетти заявила, что вчера утром, ещё до того, как дождь разошёлся не на шутку, Тоби выследил её в Коббовой пади. Что поймал её. Что некоторое время держал в коптильне.

Тоби понурился, обе руки сползли на колени. Бедный! Понятно, о чём он думает! Внезапно я со всей отчётливостью увидела свои парикмахерские огрехи. Вон длинная прядь у Тоби на темечке осталась. И вообще волосы будто не стрижены, а щипаны клочьями.

— Бетти говорит, Тоби злился, что она всем рассказала, как он швырнул камнем в Руфь и проволоку на тропе натянул. Что в коптильне он собрал свои пожитки, а её, Бетти, потащил в лес и спихнул в колодец. Без единого слова.

— И подался в бега, — подсказала мама.

— Да, и подался в бега.

Подтвердились мои худшие опасения. Как теперь Тоби докажет, что ничего такого не делал? Ясно же: миссис Гриббл в эту самую минуту обзванивает всех абонентов в алфавитном порядке — и в каждый дом по щупальцу телефонного осьминога вползает сплетня.

К полуночи Тоби превратится в убийцу, в настоящее чудовище, а Бетти — в несчастную жертву. Нас четверых захлестнула тишина. Мама нашарила хлебную крошку и возила ею по столешнице, будто карту читала.

— Ещё раз, Джордан, позвольте выразить вам безмерную благодарность, — заговорил папа. — Побудете с нами ещё? Или вас подбросить до машины? Где ваша машина, Джордан? Ох, да ведь мы яблок обещали! Я сейчас…

— Джон, — перебила мама.

Папа осёкся:

— Что?

Мама переводила взгляд с папы на Тоби и обратно.

— Нет у него никакой машины, Джон.

Мама чуть улыбнулась папе. Улыбка была грустная. Облегчение от новостей из больницы слишком скоро запахло бедой.

— Откуда ты знаешь, Сара? — спросил папа. Мама обернулась к Тоби:

— Снимите перчатку, Джордан.

Два дня я прожила, сдерживая выдох, — и вот словно бы сдулась.

— Сара, что это тебе взбрело?

Папа так смутился — хоть плачь над ним, хоть смейся. Тоби расправил плечи. Положил руки на столешницу. Голой правой рукой принялся стягивать перчатку. Шрамы на левой кисти были неопровержимы, как отпечатки пальцев.