Ирвин Уэлш - Резьба по живому

Безрезультатно заглянув всего в один пивняк и шагая вниз по Лит-уок, она оборачивается и видит, что рядом у бордюра тормозит лимузин.

В Эдинбурге снова выглянуло солнышко. «Сезам, откройся». Город преображается, вмиг наполняясь оптимизмом. В воздухе витает кураж. Парни форсят, а легко одетые девчонки красуются, обмениваясь с ними развязными полуулыбками. Франко радуется, что решил не брать куртку, и щеголяет в винтажной серой футболке с крадущимся медведем и надписью «РЕСПУБЛИКА КАЛИФОРНИЯ» под ним. Сейчас они с Ларри катаются по городу, базаря за старых знакомых и былые деньки. На коленях у Франко сумка с вещами, одолженными у друга, на которую то и дело поглядывает водила.

— Я думал, ты женатик, ну и тебе это не надо, — подкалывает Ларри с похотливым гоготом.

— Хазэ, наскока мы вабще меняемся, — сухо парирует Франко. Сейчас он вспоминает, как Антон и его дружки оставили его вчера вечером в доках. Когда они уехали, его захлестнула злость, и в катарсических целях он растоптал источник своих страданий — трубу из «Теско» — и зафутболил ошметки в речку Форт. Теперь он хочет попросить у Ларри телефон, чтобы позвонить Мелани.

Но покамест рановато.

— Ну, ты-то уж точно нет, — Ларри кивает на сумку, и в уголках его глаз появляются морщинки. — А кому ты эсэмэсить собрался, извращенец ты сраный?

— Я за свои блядки не треплюсь.

— Небось этой Фрэнсис? Ох и ебливая сосочка… залей в нее пару водовок и соберешь полный фулл-хаус! А ты хитрован, зашли мои записи? — не унимается Ларри, переводя взгляд с дороги на Франко.

— Ты меня, конечно, завел, — улыбается тот, — но это не она — я охочусь на дичину пожирнее.

Ларри смеется, довольный, что снова нормально сблатовался со старым дружком. Вчера Франко не было весь день и вернулся он поздно. Ларри пытался вынюхать, где Франко шарился, но, как обычно, никакой инфой не разжился. Поэтому довольствуется дежурными фразами:

— Угу, старые деньки… классное было времечко, Франко.

Но Франко качает головой. Нет, не хочет он звонить Мелани по трубе Ларри — даже сейчас его харит при мысли о том, что цифры ее номера сохранятся на его телефоне.

— Чё, серьезно, Ларри? Я чё-то не ощущаю, — говорит он, вспоминая урывками пьяные беспределы, панибратство и трах. Затем долгие промежутки между ними, пока он чалился на нарах. Потом откидывался. Брался за старое. Новая чувиха. Большие планы. Принятые решения.

Потом еще какой-нибудь ебанько. Еще одна заваруха.

Одна и та же унылая схема отняла у него молодость. Все эти запахи, издевки и гулкий смех таких же, как он, ветеранов тюремной системы. Часто дерзких, но, по сути, сломленных, угнетенных страшной правдой о том, что они никогда не догоняли, как уберечься от этих хмурых, морально угнетающих мест.

Потом наставник. Лечение дислексии. Спасательный круг. Книги — эти окошки в альтернативные возможные миры.

И наконец, физическое воплощение этих миров. Арт-терапевт.

Настоящая партнерша по танцу.

— Может, в Лит сгоняем? — говорит Франко. — Тряхнем стариной.

Лицо Ларри расплывается в ухмылке.

— Значится, держим курс на Литский порт, — нараспев говорит он, ловко перестраивается в другой ряд на Ватерлоо-плейс, подрезает внедорожник и со свистом проносится по Лит-уок.

— Гони прямо на Конститьюшн-стрит, — советует Франко. — Заскочим на чуток к докам.

— Давно там, кстати, не был, — говорит Ларри и вскоре уже тормозит перед воротами верфи.

— Просто проехай через них, — убеждает Франко, — по ходу, они на соплях держутся.

— А по мне, так крепкие, размечтался, ага, — недоверчиво говорит Ларри, после чего тычет пальцем в вывеску: «ПОСТОРОННИМ ВЪЕЗД ЗАПРЕЩЕН».

Франко сощуривается. Он понижает голос, почти приближаясь к той режущей слух, но в то же время успокаивающей картавости, которая так хорошо знакома Ларри и теперь четко различима после долгого отсутствия.

— С каких это порр нам надо рразррешение от какой-то пизды, чтобы прроехать куда-нибудь в Лите?

Ларри заговорщицки лыбится, довольный, что Франко снова становится самим собой. Он прокатывается на фургоне по брусчатке и решетке и по указанию Франко паркуется у старой кирпичной постройки. Там безлюдно: кругом никакой охраны. Франко озирается: странно смотреть на здание средь бела дня. Они вылезают из фургона и подходят к краю сухого дока. Франко заглядывает через край.

— Я тебе рассказывал историю за моего старого дедулю Джока и Красавчика Джонни Твида?