Мэгги О'Фаррелл - Исчезновение Эсме Леннокс

Питер Ласдун долго и тщательно укладывает папку с документами строго параллельно краю письменного стола.

— Вы поговорили о Юфимии с родственниками? — с бесконечным терпением спрашивает он.

— Мне не с кем о ней говорить. Бабушка пропала в тумане Альцгеймера. Мать давно живет в Австралии, и она никогда не слышала о Юфимии. Возможно, отец что-то знал, но он мертв. — Айрис растерянно передвигает с места на место пустую кофейную чашку. — Все это очень странно. Почему я должна вам верить?

— Наши пациенты часто… скажем так: пропадают из поля зрения родственников. Юфимия провела здесь немало времени.

— Сколько именно?

Ласдун ищет ответ на странице, скользя пальцем по строчкам.

Социальный работник, покашливая, склоняется к Айрис.

— Полагаю, шестьдесят лет, Питер, или около того…

— Шестьдесят лет? — Айрис почти кричит. — Здесь? Да что с ней такое?

На этот раз оба ее собеседника погружаются в лежащие перед ними документы. Айрис вытягивает шею. Она довольно хорошо читает перевернутые вверх ногами тексты.

«Расстройство личности, — расшифровывает она, — биполярное, электросудорожное…» Заметив ее взгляд, Ласдун захлопывает папку.

— В «Колдстоуне» Юфимию осматривали и диагностировали несколько… профессиональных медиков. Достаточно отметить, мисс Локхарт, что мы с коллегой работали с Юфимией в рамках нашей недавней программы реабилитации. Мы утверждаем, что это очень спокойная пациентка, у нее не возникнет проблем с общественной реабилитацией и успешной интеграцией в общество.

Он улыбается, по его мнению, весьма сочувственно.

— А я полагаю, — отвечает Айрис, — что ваше решение, конечно же, ни в коей мере не зависит от того, что это учреждение закрывают, чтобы продать землю, на которой стоит здание?

Ласдун перебирает шариковые ручки в стакане, вытаскивает две, кладет их на стол, потом ставит обратно.

— Это, конечно же, отдельная проблема. У нас к вам один вопрос… — Он снова по-волчьи ей улыбается. — Вы готовы ее забрать?

— Как это — забрать? — Айрис хмурится.

— Забрать. Обеспечить ей жилье.

— Вы хотите сказать… поселить ее в моем доме? — в ужасе спрашивает Айрис.

Он поводит плечами.

— Там, где вы сочтете возможным…

— Я не могу, — отвечает Айрис. — Не могу. Мы с ней никогда не встречались. Я ее не знаю. Я не могу.

Он устало кивает:

— Понимаю.

На противоположной стороне стола куратор собирает бумаги в стопку. Питер Ласдун стряхивает с папки пылинку.

— Что ж, благодарю, что уделили нам время, мисс Локхарт.

Он пропадает из виду, поднимая что-то с пола. Когда он выпрямляется, Айрис видит у него в руках другую папку, с другим именем.

— Если в будущем нам потребуется ваше мнение по каким-либо вопросам, мы с вами свяжемся. Вас проводят. — И он указывает на стол регистратора поодаль.

Айрис подается вперед, не вставая со стула.

— И что? Это все?

Ласдун разводит руками:

— Обсуждать больше нечего. Моя работа, как представителя больницы, состоит в том, чтобы задать вам вопрос, на который вы только что ответили.

Айрис поднимается, теребя застежку сумки. Отворачивается и шагает к двери. И останавливается.

— Можно мне с ней встретиться?

Куратор хмурится. Ласдун отвечает Айрис непонимающим взглядом:

— С кем?

Он уже сосредоточился на следующем деле, готовится к встрече с другими не желающими взваливать на себя обузу родственниками.

— С Юфимией.

Он сжимает переносицу и подносит к глазам часы на запястье. Смотрит в глаза куратору. Она молча пожимает плечами.

— Почему бы и нет? — со вздохом отвечает Ласдун. — Я попрошу кого-нибудь вас проводить.

Эсме одолевают тяжелые мысли. Думать трудно. Думает она вообще редко. Но сегодня мысли пришли, сегодня она видит Хьюго. Замечает краем глаза, как малыш ползет в тени за дверью, прячется под кроватью. Она слышит его тоненький голос, когда ножка стула скребет по полу.

За столом на другом конце комнаты женщины играют в снап. Перекрывая шелест и пощелкивание карт, шуршит вентилятор с лопастями из мореной древесины, который крутился под потолком детской. Толку от него, конечно, не было. Болтался в тяжелом воздухе, как чайная ложка в чашке горячего чая, прямо над ее головой, размешивая жар в комнате, а Эсме покачивала над колыбелькой бумажную птицу.

— Смотри, Хьюго!

Птица спикировала к малышу и вернулась на верхнюю перекладину кроватки. Он даже не попытался схватить игрушку. Эсме поднесла птичку еще ближе, к самому его лицу.