Марина Макущенко - И в печали, и в радости

– Он же понимает, что она…

– Она ему задурит голову! Я знаю, что говорю, Лена. Я уже слышу, как он мне звонит и рассказывает, что его внук должен дышать духом борьбы за свободу еще в утробе матери.

– Знаешь, а ты не так уж и не прав…

– Ты – самая здравомыслящая из них. Теперь. Ты ей интересна, поведи ее на спектакли, расскажи о балете, познакомь со своими подругами-балеринами. Она увлечется и… – Юра сам увлекся и теперь понял, что ведет себя, как Вадим. Он должен переживать? Некогда. Ее бывший муж не был глупым человеком, так что не страшно, если он воспользуется его приемами. – И еще, впереди Крещение. Я боюсь, что она пойдет купаться.

– Куда?

– В прорубь! Я серьезно.

– Она же беременна!

– Кого это когда останавливало перед глупостями?!

Они замолчали, смотря друг на друга.

– Извини, – сказал он. – Ты останешься?

– Да. Я присмотрю за ней.

– Спасибо.

Они еще прошлись по снегу, покрывшему песок. Идти было сложно, но Юре стало легче. Впервые он почувствовал, что она ему родная, и что она понимает его опасения, и она ему поможет. И она не обиделась.

Я:На празднование «Маланок» в село я пригласила и своих новых «подруг» – Яну, Машу и Лену. Получился девичник перед свадьбой, но с ведьмовскими, народными гаданиями. Впервые за долгие годы я была и не была на этом празднике. Мне не хотелось больше ничего знать о своем суженном, и я чувствовала, что мужчина во мне против женской бесовщины. Терпи, мой сладкий. Все будет хорошо, мой сладкий. С этим тебе придется смириться. Девчонки, вооружившись гадальными сапогами, вышли на улицу. Я знала, за кого завтра я выхожу замуж и хотела этого. Я осталась одна в доме и смотрела на пляски теней на стенах от огня десятков свечей. Я не питала иллюзий по поводу того, что мне удалось окончательно его расплавить, но я уже достаточно подогрела лед, чтобы он изменил консистенцию, и из него можно было вырезать фигуру.

– К тебе можно? – Лена вернулась с улицы.

– А где девочки?

– Гадают. Я их сфотографировала, и на этом моя миссия может считаться выполненной.

– Вы не гадаете?

– Я уже все, что хотела – знаю, – она замолчала. – Ты тоже знаешь, да?

– Да. – «О чем бы она ни спрашивала».

Мы надолго замолчали, глядя на огонь. Мне казалось, что и она смотрит. Через некоторое время я посмотрела на нее и успела заметить, как она смахнула с ресниц слезу. В этом году столько камней расплакалось! Я чувствовала себя горной рекой, которая сдвинула с мертвой точки закаменевшую половину этого семейства.

– Ты простишь меня? – спросила она.

– Я?

– Ты. Теперь тебе это все досталось. Все мои ошибки, все, что я натворила, – расхлебывать будешь ты. Я же вижу, как он смотрит на тебя, как он следит за каждым движением. И я вижу, какая ты. Ты не покорная девочка. Совсем нет. И тебе это не нравится. И тебе будет больно, и, хотя ты думаешь, что знаешь, на что идешь, я все равно, я прошу у тебя прощения за всю ту боль, которую он тебе причинит. За ревность, за недоверие, за несвободу!

– Не надо, Лена. Я понимаю, что будет тяжело, и за собой надо теперь постоянно следить, но мне важнее обратная сторона медали. Если бы не вы, у меня бы всего этого не было! И я бы никогда не узнала, что такое большая, сильная, настоящая любовь мужчины. И что такое – любить мужчину. Если бы не ваша ошибка, то он не был бы таким, и ему, наверное, было бы лучше. Но здоровый эгоизм помогает мне найти в этом во всем плюс для себя.

Она вздохнула:

– Я не говорила с тобой достаточно все эти дни, потому что…

– …не верила мне?

– Я присматривалась, да. Но даже в первый вечер, в первые часы знакомства, я могла сказать тебе: спасибо. За то, что подарила мне внука. Я о Мише сейчас. И за то, что показала мне, как мой самый талантливый, самый лучший, и в тоже время, самый обделенный и далекий ребенок умеет быть счастливым. Я таких его глаз никогда не видела. И за то, что он повзрослел, наконец-то. Тогда я подумала: «Даже если она тут ненадолго, если все это обман и она сбежит через пару дней, то как же хорошо, что хотя бы сегодня она есть. И что он хотя бы узнает, что такое женская любовь».

– Вы думаете так же, как и я. Но он предпочитает думать по-другому. Он предпочитает не знать, если не может получить.

– Ты не боишься? Такой его любви?

Я задумалась:

– Знаете, чего я боюсь? Что не смогу, не успею, не получится родить ему дочь. Если я вдруг исчезну, то они, мальчики, не совладают с собой. Они разлетятся по разным углам. Их нужно склеивать, и это может сделать только женщина. И она мне нужна в помощь. Я их троих удержу, но если что-то случится, если что вдруг, то единственная женщина, которая сможет ему помочь, – это вы.