Дмитрий Пригов - Мысли

Согласно и соответственно английскому корню — instal, install — инсталляция представляет из себя некое сооружение. В изобразительном искусства, в отличие от энвайронмента (сооружения в открытом пространстве) и лэндартовских объектов в природе, она представляет собой нечто, воздвигнутое в замкнутом помещении. Размер последнего варьируется от предельно малого, куда можно только заглянуть одним глазком, до нескольких залов в крупных музеях. Инсталляция, в отличие от плоских росписей и единичных объектов, делает акцент на организацию интерьерного пространства.

Самыми древними предтечами инсталляции можно считать всевозможные сооружения алтарного типа внутри культовых помещений. Полно инсталляционно-подобных причуд было во все времена и особенно в период барокко и рококо. Однако жанрово осмыслилась и тематизировалась инсталляция в совсем недавние времена, когда стали рушиться жанровые и видовые границы внутри искусств. Наряду с объектами, перформансами, хэппенингами, акциями, упомянутыми лэндартом и энвайронментом, инсталляция являет некий плавающий в пластическом и жанровом отношении вид деятельности, где доминирующими являются расширенный контекст проецирования и назначающий жест художника.

Инсталляции можно подразделить на три основных типа, учитывая притом всю условность квалификации и многочисленные промежуточные и гибридные формы. Но все-таки. Первый тип характеризуется доминирующим сюжетно-повествовательным (или квази, или псевдо-сюжетным) началом. Примером могут служить многочисленные инсталляции Кабакова и отдельные Комара и Меламида. Второй тип можно обозначить как объектно-предметный. Скажем, всевозможного рода имитации научных лабораторий, реальных и псевдо-реальных бытовых и музейных интерьеров. И третий — визуально-визионерский, делающий акцент на созерцание некоего изображения или сооружения. В пример могу привести те свои инсталляции, которые связаны в основном с использованием газет и рисованных изображений.

В инсталляции содержанием до содержания является ее хрупкость, временность, кратко-живучесть. То есть сегодня, неделю, месяц (в общем, назначенное время экспозиции) она есть, а завтра — и след простыл. В общем, как говорят про человека: был, был, да и не стало. При всей немалой развитой инфраструктуре музеев и коллекций лишь единичные инсталляции попадаются в их постоянных экспозициях. И, кстати, оказываясь там, они теряют эту свою оживляющую ауру, оказываясь эдакими вечноживущими засушенными бабочками. Именно эфемерность и является сверхпосылом инсталляций, как и перформативных жанров, окончательно фиксируемых только в некой посмертной реконструкции-документации. Посему их пафос не в шедевральности, проходящей сквозь века и побеждающей время, а в почти ритуальной суггестивности. Вот так. Обычно же поступающие в музеи и коллекции какие-то части, детали или документация сгинувших инсталляций имеют форму и суть мощей святых от искусства либо материальных отпечатков случившегося чуда-артефакта.

Данное произведение является одним из многих в последовательности, серии моих газетных инсталляций, сооружаемых в различных выставочных помещениях в различных странах.

С чего начать этот небольшой комментарий к данной работе? Прежде всего замечу, что содержанием до всякого литературного или пластического содержания данной инсталляции является сама хрупкость газеты. Вдобавок вообще к хрупкости бумаги (в отличие от прочности камня скульптуры или грунтованного холста картины), хрупкость газеты просто трагическая. Буквально за несколько мгновений до прочтения она прямо-таки страстно и неодолимо желаема. И уже через несколько минут, прочитанная, она становится мусором. Эта эфемерность, мгновенно-живучесть, превосходящая столь прославленную в поэзии и философии краткость жизни бабочки, и является основной аурой, окутывающей всякое скопление старых газет и бумаг. И как только эти хрупкие тельца кратко-живущих существ могут подвигать человека и целые толпы на безумные поступки, бунты и почти революции?! В данном отношении газета является как бы метафорой человека, в котором среди хлюпающего мяса и ломких костей непонятно где скрываются, покоятся все эти неимоверно высокие идеи, глубокие мысли и почти невыразимые переживания, восторги. Вот что хотелось бы заметить о содержании до содержания.