Давид Фонкинос - В погоне за красотой

Сабина хотела с ним встретиться, но он отказался – был не в силах смотреть в глаза жене. Теперь ему предстояло провести в тюрьме много лет. Иван признал вину так быстро, что это заставило родителей Камиллы страдать еще больше. Палач их дочери выдумал историю о медицинской ошибке, совершенной Изабель; если бы в свое время девочка все рассказала и родителям, и полиции… Если бы… Он бы сразу сознался. Был бы суд. И Камилла, которую признали бы жертвой, несомненно смогла бы восстановиться. Если бы… Изабель не могла отделаться от этих воображаемых сценариев.

Антуан был потрясен рассказом Изабель. Он остро ощущал боль женщины, вынужденной жить с чувством вины, которое только что испытывал сам. Он обязан ей помочь, он ведь знает, насколько эта тяжесть в сердце мешает на каждом шагу. Он прошептал, что нужно жить ради Камиллы. Она не расслышала. Он повторил: «Нужно жить ради Камиллы». Легко сказать! И что это значит? Ничего, скоро Антуан сможет объяснить, что он имеет в виду. Но для этого все должны быть живы. Все, кто любил Камиллу, тогда и она в каком-то смысле оживет.

Изабель сказала, что после разговора с Антуаном ей стало легче. Он чувствовал то же самое. Изабель добавила: «Вы знаете… жена насильника – моя лучшая подруга. Все на нее смотрят как на зачумленную. А мы с ней все же разговариваем. Мне ее жалко…» Все казалось таким сложным – найти свое место среди ужаса и ошибок, выбрать между смертью и выживанием, тогда как ты сам и другие блуждают в потемках. Антуан по-прежнему не знал, как ему быть. Перед смятением этой женщины он чувствовал себя совершенно беспомощным. В конце концов он встал, подошел ближе и коснулся ее плеча, как раньше плеча ее дочери; тот же самый жест как будто символизировал продолжение жизни.

В тот день, когда Антуан пришел к Изабель, она показала ему комнату Камиллы. Он постарался представить Камиллу в разное время: младенец, маленькая девочка, подросток; вся ее жизнь проходила у него перед глазами. Он подошел к мольберту. Краски в тюбиках еще не успели засохнуть. У Антуана сжалось сердце. По уик-эндам она любила приходить к родителям и рисовать. На мольберте стояла незаконченная картина, и никто теперь не узнает, что именно художница хотела выразить. Смерть прервала и полет вдохновения.

Антуан открыл большую соломенную корзину и вынул с десяток гуашей, которые счел просто великолепными. Он внимательно рассматривал их, пока не пришла Изабель – спросить, не голоден ли он. Нет, он не хочет есть. Он ничего не хочет, только остаться наедине с работами Камиллы. Он всегда знал, насколько необычен ее талант; то, что он видел в Академии, уже вызывало его восхищение, но сейчас, может быть из-за того, что она ушла из жизни, он был словно околдован. С величайшим изумлением он узнал на рисунках себя. Она его рисовала, это взволновало Антуана до глубины души. Их связь была одновременно эфемерной и мощной, отмеченной той редкостной силой, что таят в себе судьбоносные встречи.

Назавтра Антуан позвонил ректору Академии и сказал, что вернулся и собирается, если руководство не против, в ближайшие дни снова приступить к работе. Патино принял эту новость с энтузиазмом. По правде говоря, главная цель звонка состояла в другом: необходимо было собрать рисунки Камиллы, оставшиеся в мастерской, и перевезти их в дом родителей. У них самих не хватало на это моральных сил. Ректор все понял и обещал выполнить. Изабель не знала, как благодарить Антуана. Вместе они провели несколько дней, классифицируя работы и стараясь установить их внутреннюю связь. Удивительно, сколько Камилла успела сделать за сравнительно короткое время. Изабель поражалась: «Ночью я иногда слышала, что она не спит, но и представить себе не могла…» Изабель почти никогда не входила в комнату дочери. При жизни Камиллы это была ее территория, после смерти она стала как бы запретной. Изабель открывала почти неизвестное ей место, и в ее глазах оно превращалось в волшебную страну.

Тьерри вернулся накануне уик-энда. Сначала он был недоволен вмешательством Антуана. По его мнению, этот способ вызвать к жизни воспоминания о Камилле мог только повредить жене. Зачем копаться в прошлом, тешить себя иллюзией, что дочь все еще с ними? Не лучше ли постараться забыть? Все выбросить, переехать, избегать всего, что может напомнить о Камилле. Но Изабель, казалось, вновь обрела интерес к жизни, и постепенно Тьерри согласился с тем, что присутствие Антуана для них благотворно. Этот преподаватель хотел организовать торжественный вечер в честь их дочери. Он даже хотел назвать аудиторию, где занималась Камилла, ее именем: пусть будущие поколения знают, что существовала такая Камилла Перротен. А знакомство со всеми ее работами навело его на новую мысль: организовать большую выставку в одной из лионских художественных галерей.