Давид Фонкинос - В погоне за красотой

– То есть? Что ты имеешь в виду?

– Не знаю, как сказать… С больным… Ты что-то сделала, а потом поняла, что нужно было сделать по-другому.

– Странный вопрос.

– Мне просто хочется знать.

– Часто бывает, что необходимо что-то сделать срочно. И в большинстве случаев мы делаем то, что нужно. Решаем все вместе. Наверняка случаются ошибки, но это неизбежно, медицина – не точная наука. Но я в основном просто помогаю больным. Стараюсь, чтоб они страдали как можно меньше.

– …

– А почему ты спрашиваешь? Хочешь стать медсестрой? – обрадовалась Изабель. Замечательно, что дочку привлекает профессия матери.

– Нет, нет, – охладила ее Камилла. – Ничего подобного.

Камилла не переставала думать о том, что утверждал Иван. Она помнила их разговор, но как-то смутно. Какие именно слова он тогда употребил? Камилла поняла только, что, если она проговорится, мать окажется в опасности. Так или нет? Все-таки это странно. Мама только что сказала, что не принимает никаких решений самостоятельно. Только вместе с другими. Тогда в чем же риск? Камилла видела по телевизору передачу о медсестре, которая умерщвляла безнадежных больных, чтобы избавить их от страданий. Может быть, и мама так же поступала, помогала кому-то умереть, а Сабина увидела? Конечно, у мамы были бы неприятности. Создались бы комиссии в ее поддержку, как с той медсестрой. Кто-то был бы за, кто-то против, это же важная тема, и она бы широко обсуждалась. Такие вещи замалчивать невозможно. Нет, на этом палачу не удалось бы сыграть. Значит, что-то другое. Укол с неправильной дозировкой, лекарство, которое не дали вовремя. Мама же постоянно говорит, что в больнице не хватает персонала. Тем легче совершить ошибку, сделать что-то неправильно, и все может вылиться в драму, в ужасную трагедию. Как жить с таким грузом на совести? Так и жить. Камилла лучше других знала, какой кошмар можно загнать в глубину сознания.

Иван много раз посылал Камилле эсэмэски, делая вид, что интересуется ее делами. Он взвешивал каждое слово, старательно искал нужную дистанцию. Камилла все тут же стирала. В конце концов она ответила: «Умоляю вас, больше не пишите». Несколько недель он молчал, но потом не выдержал и снова обратился к ней. Камилле пришлось сменить номер телефона. Тогда он попытался что-то выяснить через жену, ведь Изабель рассказывала Сабине о плохом состоянии дочери. То ли совсем не соображая, что говорит, то ли в порыве неуместной иронии он отреагировал словами: «Для нее лучше всего было бы возобновить занятия со мной».

Иван успокоился. Нечего бояться, что Камилла его разоблачит. Но чтобы окончательно в этом убедиться, следовало с ней поговорить. Иван решил подождать Камиллу возле школы. По правде говоря, это было не столько продуманное решение, сколько внезапное побуждение. Под предлогом невыносимой головной боли он ушел с последних уроков. Он не знал, когда у Камиллы кончаются занятия, но не важно, ради нескольких минут разговора он готов был ждать часами. Сам Иван вряд ли смог бы четко сформулировать, чего добивается, но суть была достаточно проста: ему требовалось, чтобы она освободила его от угрызений совести, сказала бы, что прощает, а то, что случилось, не так уж страшно. Облегчить его душу мог бы только откровенный разговор. Правда, Камилла просила больше не общаться с ней. Но он не думал о том, что требуется Камилле.

Выйдя из школы, Камилла тут же заметила Ивана. Он стоял на другой стороне улицы и мерзко улыбался. Их глаза встретились, он поднял руку, чтобы дружески помахать ей, но вялая рука не послушалась. При виде этого человека, да еще так близко, у Камиллы возникло ощущение, что он опять ее насилует. Все ее тело взбунтовалось – еще сильнее, чем в первый раз. К счастью, рядом была Ирис. Камилла уцепилась за подругу и попросила проводить ее. Ирис подумала, что Камилла весь день ничего не ела, вот ей и стало нехорошо. Взявшись под руки, не оглядываясь, они ушли.

Иван смотрел вслед уходящей Камилле. Тупо стоял на месте и не двигался. Через несколько минут он как будто почувствовал на себе чей-то взгляд. Может, его приняли за извращенца, наблюдающего у школы за девочками-подростками? Его обуял внезапный страх: все знают, что он наделал. Да, на него смотрят. Камилла обо всем рассказала. Наверняка вот-вот прибудет полиция. Надо скорей уходить, пока его не схватили. Каким он был идиотом, что явился сюда, пошел на такой риск. Но ведь он и представить себе не мог, чем все обернется. И от Камиллы такого не ожидал. Ни «здравствуйте», ни улыбки. Их прежней близости больше не существовало. Все кончено. Все разрушено из-за глупого порыва. Приходится смириться с фактом: она больше не хочет его видеть. Бессмысленно ей писать, приходить сюда к концу уроков, на что-то надеяться. Надо исчезнуть с ее горизонта. Таков приговор. Но до чего же это печально! Она показалась ему такой красивой. Да, сначала он сам не посмел себе признаться, но сейчас находил, что Камилла стала еще красивее, чем раньше, словно пережитый ужас возвысил ее.