Наталия Лойко - Обжалованию подлежит

Насти все не было. Подкатил пригородный состав, народ из него валил валом. Волей-неволей опомнишься, крепко обхватишь кошелку, попридержишь кончиком босоножки чемодан, оказавшийся на самом ходу. Тоже, расположилась не к месту, загородила дорогу увесистыми, без толку прихваченными пожитками. Того и гляди затолкают. Однако здешняя публика как-то обходилась без давки. Большинство приехало налегке. Кто с портфелем, кто запасся хозяйственной сумкой. Одни, надо полагать, на работу, других манит ассортимент «Гастронома», зазывает Гостиный двор. Многих, наверно, влечет ДЛТ — Дом ленинградской торговли, со смаком расписанный Настей Грачевой: ей лишь бы поддразнить москвичей! Надо будет вместе, после похода к Полунину, пройтись по этому знаменитому Дому — выбрать Маше подарок. Вручить не сразу, а после получения аттестата.

— С приездом! — Настя Грачева неслышно, из озорства, обошла московскую гостью и размашисто притянула к себе. — Наконец-то свиделись! Дай погляжу на тебя.

— Прежде я на тебя, — заставила Настю на шаг отступить. — Хоть бы чуть изменилась! — Невеликий рост при основательном костяке, большеротость, скуластость — это было Насте отпущено до конца ее дней. Зато лицо могло бы и утратить свежие краски, могли хоть несколько потускнеть ярко-карие с искорками глаза. Нет! Все такая же. Всем своим существом источает живость, приветливость. — Ты моему слову поверь, — искренне вырвалось у Оксаны. — Как была, так и есть.

— Ну да, дожидайся! Хотя и ты… — Настя запнулась. — Ты тоже без перемен… Почти… — Не умеющая лукавить, она поспешила оказать внимание красному платью, пусть оно порядком измялось. — А уж расфасонилась как!

— Получила приглашение в лучший из городов, — усмехнулась Оксана. — Куда повернем?

— На выход, к трамваям. Внутри вокзала, видишь, вход в наше родимое «М», но его мы минуем. К моему дому от ближайшей к нам станции метро пехом далековато, зато трамвай доставит до самых ворот. Манатки давай! — С лихостью подхватила весь Оксанин багаж, ее же отстранила плечом. — Не суйся, ведь прямо с дороги.

— Я хоть вздремнула в пути, а ты с ночного дежурства. — Потянула к себе узорчатую кошелку. — Хоть ее понесу. — Настя не сладила с выражением скуластенького лица, на нем явственно обозначилось: где уж тебе! поберегла бы силенки! Но сказала шутливо:

— Мне это утренняя зарядка. — И потопала с полной выкладкой, сумев изобразить, будто семенит налегке. Вышли на площадь, где к вокзальному зданию с обоих боков прилегали две старомодного стиля гостиницы — «Октябрьская» и «Московская». Поодаль наземный вестибюль с буквой «М». — Не просто площадь. Площадь Восстания! — словечко «просто» выговорила не просто, звук «р» всегда произносила раскатисто: р-р-р.

— Будто у нас нет площади Восстания, — сказала Оксана. — На нем высотное. Помнишь?

— Ты Невский запоминай. Вот он, за площадью. — И снова зарокотала: — Кр-расавец! Знаменитый пр-роспект!

— Хорош! — отозвалась Оксана. — Главное, прям, как стрела. — Хотела добавить: «Как дорога из Москвы в Ленинград», — но шум на остановке отвлек. — Трамвайные вагоны у вас… Тот красный, тот желтый.

— Ой, наш номер! Живей!

Путь оказался долгим, но нисколько не скучным. Оксана безотрывно смотрела в окно, Настя без устали сыпала пояснениями. Исторический город, все улицы исторические. Дома, каких не найдешь во всем мире. Каждый фасад с особинкой, но в целом у всех как бы общность лиц. «Семейное сходство», — определила Оксана. Настя обратила ее внимание на «оспины», уродующие некоторые из «лиц».

— Следы артобстрела? — удивилась Оксана. — Пора бы заделать.

— А сколько их было!

Мелькнуло: неужто и на больнице есть вмятины? Нет, такое серьезное учреждение должны бы вне очереди подновить. Дом скорей всего старый, даже, наверно, старинный, древний, как и сам Каменный остров. Станислав говорил: там у них все несподручно, ждут не дождутся переезда в просторные современные корпуса. За городом возводят особенную больницу. Богатую. Много операционных, множество коечных мест. Это теперь их в обрез.

Мест не хватает… Болезнь, ну та самая… Оксана предпочитает ее название не произносить даже мысленно. Болезнь эта на убыль никак не идет. Увеличилось ли число заболевших или лучше научились распознавать?

Ни одному человеку не представляется, что такое может коснуться лично его. И Оксана не в состоянии поверить — вот ерунда! Взять бы да податься назад. Только вот совестно перед Стасем, перед Полуниным, перед администрацией службы метро. Среди товарищей тем более наделала переполоху. Нет, она не отступит, не окажется дезертиркой!