Наталия Лойко - Обжалованию подлежит

— Главное, не попасть к тем искусникам в лапищи. Затерзают анализами, последние силы на процедуры уйдут. Одним словом, не отобьешься. Им бы завлечь человека на стол. — Сняла с тарелки столовый ножик, выразительно им покрутила, демонстрируя зловещий блеск хирургических инструментов. Лезвие, задев кофейник, издало предостерегающее стенанье.

— Так уж обязательно резать?

— Не без того. А коль обойдется, потравят лекарствами, в два счета под облучение пхнут. — Отбросила нож. — Не пущу я тебя!

— А что скажу на работе? Ведь официально отпрашивалась, получится, наврала.

— Никакого обмана! Честь по чести сходим к гомеопату, они любую хворь снимают крупинками. Снимут — у тебя готовый отчет.

— Верно, вылечат?

— Мы и тут знаменитость найдем, повыспрошу адресок. Согласна?

Оксана отвечает несмелой улыбкой. Плохо ли, взамен больницы крупинки? Ни вкуса, ни запаха. От тебя требуется тютелька в тютельку отсыпать сколько положено в горсть — и глотай. Прием минута в минуту. Пожалуйста! За что тебя хвалят на производственных совещаниях? За точность. За четкость. Для крупинок твой организм, можно сказать, от рождения подготовлен.

В мысли прокрался рассказ Петра об одной интересной лекции. Профессор в аудитории не то чтобы категорически отвергал гомеопатию, не то чтобы хаял ее. Кое в чем принимал, но авторитетно подчеркивал: при некоторых заболеваниях гомеопаты наносят непоправимый ущерб, порождая потерю времени, промедление . В результате неоперабельность . Почему-то Стась, всей душой ей преданный Стась, о крупинках ни разу не заикнулся.

Поразмыслив, Оксана отрицательно повела головой.

— Нет, не миновать мне больницы. В моем случае не приведи бог запустить.

— Какой-такой случай? — Настя невинно расширила ярко-карие с искорками глаза.

— Не прикидывайся, хитрюга, был же тебе звонок из Москвы.

— Подумаешь… Намекнул на какие-то подозрения.

— От подозрений надо поскорей избавляться, чтобы не мучиться зря. Для того и решилась обратиться к Полунину. Едем, вставай!

— Ехать? Туда? Ну собирайся.

Оксана засуетилась.

— Хорошо бы нам его у входа перехватить. — Настя втащила в комнату фибровый чемодан; среди плотно утрамбованных вещей и вещиц был отыскан черный, большого формата конверт. — Просвечивание, — пояснила Оксана. — Старательно запечатали. Будто я его собираюсь вскрывать.

— Идея! — большеротое скуластенькое лицо оживилось. — Давай-ка рассмотрим снимок на свет.

— Ты и в рентгене соображаешь?

— Как-нибудь разберусь. Не сама ли моей хваткости удивлялась?

— Вот что, хваткая, доставляй меня на Каменный остров без проволочки. Я сдрейфить могу. Я-то не каменная.

— Пожалуйста, едем, — Настя надула губы. — После пеняй на себя. Мне что? — дернула плечиком. — Дай только перекину все из комнаты в камбуз, не ты ли презираешь растреп? Продовольственный запас свалю в холодильник, посуду в мойку. Ладно, ладно, без твоей помощи обойдусь. Отдохни покамест в каютке, — так Настя величала их с корабельным механиком уютную спаленку. — На подоконнике за кроватью увидишь журнал.

— Что-то, Настенька, не до журналов.

— Поинтересуйся обложкой.

Обложка «Огонька» ярко и глянцевито воспроизводила наземный вестибюль той самой станции, где Оксана была начальником, когда к ней прикрепили Анастасию Грачеву «для введения в курс». Вид знакомых колонн и алое «М» резанули прямо по сердцу: вернется ли? будет ли работоспособна? Безучастно рассматривала толпу. Неважно, кто тут рабочий, кто летчик, актриса или студент. Все они — пассажиры, пассажирский поток. Всем куда-то по делу, спешат с зонтами, портфелями, сумками, с пачками книг. Первый план на обложке занимала фиолетовая мамаша с оранжевым малышом на руках, а заметней всего надутый воздухом шарик с ослепительным бликом на зеленом боку.

— Этот номер доставили только вчера! — выразительно крикнула Настя. — Понимай как приветствие лично тебе. Подгадали к приезду. Считай, неспроста.

Снова длинный томительный путь, снова Настя в роли ретивого экскурсовода. Не тот у нее характер, чтоб замечать Оксанино безразличие.

— Завидный скверик? Так бы и сойти посидеть. А было прямое попадание фугаски, от дома остались сплошные развалины, жутко глядеть. Сейчас по-мирному зелень да ребятня. Стой, памятник! Забыла кому.

— Не вскакивай. Он же гнется — конверт.

— Ничего твоему рентгену не будет. — Орет на весь трамвай про рентген! — Мы же в папку его. — Щелкнула по твердому тисненому переплету. — Муж из заграничного порта привез. — Насчет заграницы и муженька тем более во всеуслышание. Про сумку, и на этом спасибо, догадалась намекнуть шепотком: — Свою стереги.