Кирилл Апостолов - Времена и люди

— Погода испортится.

— К тому идет. И коленки у меня крутит, — говорит, кряхтя, бай Тишо и возвращается к мыслям о Нено: — Как быть, если он заупрямится, если все-таки скажет свое «нет»?

— Насколько мне известно, председатель-то ты, а не он, — со смешком отвечает жена, и в тоне ее слышится не передаваемая никакими словами непоколебимая уверенность, которая убаюкивает бай Тишо и уводит потихоньку в глубокий целительный сон.

— Ну как? — спрашивает на следующий день бай Тишо.

— Прочел внимательно.

— И как его находишь?

— Что хорошо, то хорошо. Не скрою, меня даже взволновало все это.

— Меня тоже, — обрадованно вставляет бай Тишо. — Только эти мелочи, о которых я тебе говорил…

— Я не нахожу, что отказ от римской термы — недостаток плана, как считаешь ты. Напротив, это его преимущество. Сивриев смело решил вопрос с районированием культур — например, табака. И с овцами местной породы верно распорядился, хотя я и убежден, что от этой меры ничего в общем не изменится. Да, я приветствую этот план, но к автору его… — Нено умолкает. Подумав секунду, говорит: — Впрочем, может быть, именно такой человек и мог вникнуть в проблемы. Но беда в том, что не кто иной, как он, должен привести эту программу в действие. Вот откуда и начинаются мои опасения. Человек с характером Сивриева способен использовать эти разработки в качестве оружия, направленного против всего, что сделано до сего дня в Югне… Против людей, против всего доброго, что есть в самом этом плане.

— Как это так? С одной стороны — хороший, с другой — нехороший! — недоумевает председатель.

— Да, опасное оружие… — повторяет Нено словно про себя. — Обрати внимание на генеральную линию разработок. Все там до такой степени централизовано и укрупнено, так точно приведено в соответствие с его, сивриевскими методами администрирования, что надо быть слепым, чтобы не увидеть опасности. Крестьяне, механизаторы, производственники фигурируют там не как живые люди с их духовными и материальными потребностями, а как организационные единицы — звенья, бригады, предприятия. Болгарин с незапамятных времен к земле привязан. После кооперирования эта его первая, а для некоторых и единственная любовь, кажется, поостыла, но и в наши дни все еще продолжает его волновать… В своих перспективах Сивриев, однако, напрочь искореняет крестьянское у крестьянина, убивает творческое его отношение к труду, превращает человека в какое-то примитивное орудие. Рассчитывает на науку, а также на себя — как на квалифицированного специалиста. Неужто этого достаточно? Вот тебе и парадокс: провозглашая на каждом шагу достижения науки и технического прогресса, он не произносит и двух слов об опыте со стелющимися помидорами. Да, первые результаты не слишком-то хороши, но ему как специалисту непростительно не видеть перспективы! В разработках его таятся глубокие противоречия, понимаешь? Они изнутри раздирают основную идею. И если не знаешь автора, верно, и не заметишь этого. Короче, Тодор Сивриев отразился в этом документе, будто в зеркале, — со всеми его добродетелями и недостатками!

Нено умолк неожиданно, и эхо последних его слов, ударившись о стены, тут же возвратилось гулко: «…атками, атками!..»

— Ну и что-о-о же? — протяжно вопрошает бай Тишо. — Я думаю, надо познакомить округ…

— Познакомим. Только от чьего имени-то выступать? От имени руководства или же…

— Зачем? От его имени! Он голову ломал, не спал ночами.

Нено представляет, какой взрыв вызовет этот план в округе, взрыв, который может поднять на воздух всю нынешнюю хозяйственную политику югненских руководителей. И прежде всего — деятельность бай Тишо, многие годы возглавлявшего хозяйство, — конечно, если окружное начальство увидит в программе Сивриева только то, что лежит на поверхности. Безусловно — доброе, безусловно — новое… Но они не знают Главного настолько, чтобы вместе с плюсами увидеть и минусы в его работе. Чтобы утверждать, что глубоко знаешь Сивриева, недостаточно быть свидетелем того, что он сделал. В данном случае более важно знать, к а к он пришел к результату, ценой к а к и х лишений.

— Нет, — резко говорит Нено. — Я тебе не советую.

— Почему?!

Он что, и вправду не понимает, что острие доклада от первой и до последней строки направлено против него самого, думает партсекретарь, или хочет его испытать? С тех пор как себя помнит, Нено всегда был рядом с председателем, точно росток, точно побег возле мощного его ствола. Сначала был комсомольским секретарем, потом инструктором в окружном, а в конце — секретарем околийского комитета. Когда его выбирали, представитель орготдела заявил югненским, что их секретарь — самый молодой во всем округе, и это большой плюс. Однако Нено помнит, какую битву тогда должен был выдержать бай Тишо, потому что человек, который на собрании говорил о его молодости, сам-то как раз был против его выдвижения…