Евгний Куренной - Охота на тайменя

— Годится… Бери и себе. Половим в речке харьюсков да леночков. Речка — малая. Там с твоей рулеткой и моими «санками» делать нечего. Там простая удочка нужна. Ну так чего? Чаевать будем или сперва уху поймаем? — спросил скороговоркой и, не дожидаясь, пока отвечу, добавил: — Перекусить, вообще-то, надо, а то потом некогда будет, придется до вечера терпеть… Мы вот чего. Ты давай огонь клади, котелок, чайник ставь, две-три картошки чисти, а я сейчас рыбу принесу.

Из кармана рубахи Кешка извлёк затёртый спичечный коробок, размотал накрученную на него тонкую леску с обманкой под зелёноватого ручейника, с грузилом-картечинкой и пробковым поплавком, прицепил эту простейшую снасть к удилищу и тропой, между кустами, мотнулся вверх по речке.

Полчаса не прошло, как он явился с добычей: принёс на тальниковом сдевке ленка да пяток хариусов, каждый — маленькая радуга.

— Котёл кипит? А вот и рыба. Я ж тебе говорил — уху сегодня хлебать будем. Ежли она есть, рыба-то, чего ж её не поймать? Пустяковое дело, — весело похвалялся Кешка. — Это я так, для затравки. А своё мы ещё возьмем… Давай по-быстрому.

Пока варилась уха, порешили так: сегодня попытаем счастья в Мензе, а если плохо будет брать, завтра на рассвете уйдём с удочками по речке до верхнего зимовья'. Там переночуем, потом спустимся обратно и к следующей ночи вернёмся в деревню.

— Уж чего-чего, а харьюзо'в потаскаем, — пообещал Кешка. — Харьюза' в этой речке — навалом, хоть лопатой греби.

— Ну вот, а мы лопату не взяли, — шуткой приостановил я его.

— Точно тебе говорю, — ничуть не смутился Кеха. — Сам увидишь. Иной раз, бывало, столько накидаешь за день — на себе не унести. За конем идешь. Раньше моторов не было, только на конях сюда и ездили.

… И вот наконец-то мы у реки — со снастями. Ради этого мгновения и забирались в тайгу, в такую даль. Я снарядил спиннинг — трехколенное стальное удилище, катушку «Киевскую» с леской сечением семь десятых миллиметра да жёлтую блесну «байкалку». А Кешка принялся настраивать свои «санки»-самоходы. Эта прелюбопытная, кем-то башковитым придуманная штука известна в Забайкалье довольно широко. Для рыбалки на реке многие предпочитают её всем прочим снастям за универсальность и, самое главное, конечно, за добычливость. Но здешние, мензинские мужики признали «санки» недавно — лишь позапрошлым летом, и Кешка смастерил их едва ли не первым в деревне. Да что там их мастерить? Когда знаешь — проще простого. Они, и правда, похожи на детские деревенские салазки: две тонкие дощечки, дугой заостренные спереди, а между ними — две узкие реечки-перемычки; сбоку к «санкам» двумя усиками к железным петелькам — по тому же принципу, что нитка к воздушному «змею», — крепится конец толстой, обычно миллиметровой, лески. «Санки» и бегут по воде, уходя от берега, подобно взлетающему «змею» — встречная струя их отбивает. А с лески свисает около десятка поводков, тоньше её вдвое-втрое: дальний — короткий, каждый следующий — чуть подлинней предыдущего; на их концах — обманки, они скользят по речной поверхности, подрагивают, подпрыгивают по движению твоей руки, будто живые пауты', мотыльки, жучки, кузнечик и разные, в общем, букарашки, — рыба на них и кидается. Да ещё с каким азартом! Глядеть любо.

Я начал бросать блесну прямо от устья речки. Кеха — с одностволкой за спиной — сошел немного книзу, поддёрнул отвороты резиновых сапог, зашёл до колен, пустил «санки» на воду и стал отматывать с дощечки, отдавать леску. Как только «санки» попали на струю, их наискосок потащило к середине реки, а потом и дальше — к противоположному берегу, под утес. Разноцветные, Кешкиного производства, «мушки» заплясали, заиграли на поводках поперек плеса. Ну-ка, где вы там, ленки да хариусы? Кто первый, кто там смелый?.. Кешка медленно приближался ко мне, и «санки» послушно, легко скользили за ним против течения, рассекали полозьями тугую струю, поныривали носом и вели поводки. Кешка был уже близко. И вдруг — бултых! — сыграла на стрежне рыбина. И сразу задергалась, прогнулась леска, напрягся и вертикально ушёл под воду один из поводков. Кешка приостановился.

— Ленок засёкся, — невозмутимо, как о чём-то привычном, сказал он. — Счас мы его.

Чуть попятился, плавно потянул снасть на себя, вначале подмотал леску до первого поводка, потом положил дощечку с нею на песок и, спускаясь по течению, стал неторопливо выбирать жилку, укладывать её вдоль косы, чтобы поводки легли врозь, не спутались. Ленок побултыхался немного, вскинулся несколько раз над водой, сверкая огнистыми боками, но тут же сник, сдался, и Кешка вывел его на сушу без всяких хлопот. Снял с крючка, взял под жабры, окунул ленка, смыл с него песок, высоко поднял, показывая мне, и только после этого улыбнулся, довольный: