Дмитрий Валовой - Поиск (Экономическая повесть)

Вскоре Штайнер исчез из Москвы. И кажется, навсегда. Все бы ничего, но через пару месяцев к губернатору пришел представитель лорда и очень удивился, что здание до сих пор не освобождено. Он предъявил купчую на губернаторский дом. Разразился грандиозный скандал – ведь лорд, оказалось, уплатил Штайнеру за дом свыше ста тысяч золотом. Губернатор пожаловался царице, но та только высмеяла его, сказав, мол, как же тебе город можно доверять, коли у тебя из-под носа украли собственный дом. Во избежание дальнейшей огласки, нежелательных пересудов губернатор постарался замять эту историю, но ему пришлось возместить злополучные деньги…

– А вы, между прочим, прекрасная сочинительница.

В голосе Ирины прозвучала нотка обиды:

– Ошибаетесь, я ничего не сочиняла, этот эпизод прочитала у Гиляровского.

Помолчала, потом добавила:

– Мне очень нравится Гиляровский! И писатель оригинальный, и журналист отличный – все вместе. А сколько он написал о Москве! Если хотите, могу дать вам почитать его книги…

Шли по сверкающей огнями главной улице, и Ирина увлеченно рассказывала и рассказывала о великолепном мастере московского репортажа – о его скитаниях по России, об унижениях, которые он терпел от антрепренера, когда был провинциальным актером, об участии в русско-турецкой войне и о том, как ценою невероятных усилий он в конце концов «выбился в люди».

Александр восхищался ее памятью. Девушка легко называла массу имен, фактов, приводила исторические даты – про таких обычно говорят: ходячая энциклопедия.

– Я вас не утомила? – забеспокоилась Ирина, заметив задумчивость спутника.

– Да что вы! Так интересно…

– А вы знаете историю, что приключилась здесь много лет назад? – остановилась Ирина у бывшей филипповской булочной.

– Нет. Может, зайдем?

– Пойдемте, здесь можно выпить хорошего кофе.

Они заняли место за высоким столиком, и Ирина продолжала пересказывать смешную историю, которую вычитала у Гиляровского.

Властному генерал-губернатору Закревскому каждое утро к чаю подавали горячие сайки от Филиппова. «Эт-то что за мерзость? Подать сюда булочника!» – возмутился он однажды. Слуги, не ведая, в чем дело, привели к нему перепуганного хлебопека. «Эт-то что?» – заорал губернатор, сунув под нос Филиппова сайку с запеченным тараканом. «И очень даже просто, ваше превосходительство, – поворачивает перед собой сайку старик, – это изюминка!» И съел кусок с тараканом. «Врешь, мерзавец! Разве сайки с изюмом бывают? Пшел вон!..» Влетел Филиппов в пекарню, схватил решето изюма да в саечное тесто, к великому ужасу пекарей, и вывалил. Через час Филиппов угощал Закревского свежими сайками с изюмом, а через день от покупателей отбоя не было. Вот такая история у наших булочек, – засмеялась Ирина.

– Вы, наверное, изучаете историю?

– Вы почти угадали. Я закончила Институт внешней торговли. Но за границу направляют чаще всего семейных, и мне пришлось расстаться со своими первоначальными планами. Немного поработала во Внешторге и поступила в аспирантуру. Теперь занимаюсь историей политической экономии социализма…

Они шли по улице Горького, не замечая вечерней толчеи.

Ирина остановилась у книжной витрины.

– Не могу спокойно проходить мимо книг – это ведь лучшее, что мог изобрести человек, – воскликнула она.

– Согласен. Я все больше убеждаюсь в правоте Кампанеллы. Помните эти строки?

– Прекрасная мысль и очень верная, – откликнулась Ирина. – Я вот после окончания института была глубоко убеждена, что хорошо знаю свой предмет: одни пятерки, меня хвалили… А начала учиться в аспирантуре и поняла – ой как много еще непонятного для меня есть.

– Я знаю то, что ничего не знаю, – в тон ей ответил Александр. – А помните, какому принципу следовал герой Апулея из «Золотого осла»? Нет? Он заявлял: хочу знать если не все, то как можно больше…

– Не пришлось читать Апулея, – сказала Ирина. – Сколько в Ленинке его заказывала, всегда отвечали: «На руках». По этому поводу один мой знакомый сострил: «Сотрудники библиотеки стоят на страже твоей нравственности, потому и не дают тебе „Золотого осла“».

– Возможно, ваш знакомый был недалек от истины, – улыбнулся Васильев. – Не случайно еще при жизни Апулея священники называли стиль писателя игривым и развратным… Но Апулей пережил своих критиков. Его переводят и читают во всем мире. Пушкин как-то признался, что в юности предпочитал Апулея Цицерону… А разве не говорит о всемирной славе автора такой факт: спустя двести лет после его смерти среди восьмидесяти статуй, украшавших термы в Константинополе, оказалось лишь четыре знаменитых римлянина: Цезарь, Помпей, Вергилий и Апулей… А «Золотой осел» недавно появился в магазинах, и я его купил. Могу предложить обмен: вы мне – Гиляровского, я вам – Апулея.