Дмитрий Валовой - Поиск (Экономическая повесть)

Как типичный защитник капитализма, автор все же стремится его оправдать, найти пути спасения. Любопытно в этом отношении такое его признание: «Как это ни парадоксально, но факт, что капитализму вредят именно те, кто готов защищать его самым усердным образом. Ибо они стараются скрыть его слабости и создать впечатление благополучия. Хотя любому заметно, что оно ложное. Будто система абсолютно совершенна, не нуждается в каком бы то ни было исправлении…»

Что же надо, по мнению автора, для «исправления»? Он предлагает «использовать ряд методов социалистических, внедрить их в капитализм и таким образом его модифицировать, чтобы он стал более эффективным, более рациональным…»

Отложив в сторону «Штерн», Васильев взял другой журнал:

– А корреспондента «Шпигеля» среди вас случайно нет?

– Увы… – развел руками Штольц.

– У «Шпигеля», как и «Штерна», симпатий к коммунизму, как вы все знаете, очень мало. Вот свежий его номер, временной разрыв с данными прошлогоднего номера «Штерна» отразился и на публикуемых данных. Обратите внимание на эту диаграмму, – развернув журнал, сказал Васильев. – Она очень красноречива: семнадцать миллионов без работы! «Положение было худшим только во времена кризиса, в начале тридцатых годов, – отмечает „Шпигель“, – когда не имели работы двадцать пять миллионов человек».

Штольц попытался найти спасительный аргумент:

– И тем не менее миллионы рабочих являются владельцами акций…

– Верно, – согласился Васильев. – Пытаясь доказать, что ныне капитализм стал иным, профессор Лернер в своей книге «Американская цивилизация» пишет: «Раньше были „титаны“, столь хорошо описанные Драйзером. Теперь великих капиталистов сменили акционерные компании, корпорации распылили капиталистическую собственность среди миллионов мелких акционеров…»

В этой связи, господа, позвольте сообщить, что, по данным журнала «Экономист», только семейству миллиардеров Дюпонов принадлежит в десять раз больше акций, чем всем американским рабочим… А вот признание журнала «Ньюсуик»: «Если же мы приглядимся к тому, как распределяются богатства, то увидим, что двадцать процентов семейств, принадлежащих к высшему слою нашего общества, владеют восьмьюдесятью процентами всей частной собственности в США, в то время как двадцать пять процентов семейств, находящихся внизу, не имеют во владении ничего, а долги многих значительно превышают их личное имущество…»

Обратимся снова к тому же «Шпигелю»: «Из года в год каждый из примерно тысячи самых крупных богачей Федеративной республики тратит на свои личные удовольствия один миллион марок и больше». Это примерно столько же, сколько Мюнхен ежегодно «планирует по бюджету на благо одного миллиона своих жителей», среди которых наверняка многие владеют акциями. Эти «владельцы» вместе с остальными лишаются работы на предприятиях, акциями которых они владеют, и пополняют армию «постоянного перенаселения»…

Замечу, кстати, что «распыление» собственности путем выпуска мелких акций, вплоть до одного доллара, исключительно выгодно владельцам фирм и корпораций. Во времена Маркса, и он об этом пишет, хозяева, чтобы не упустить бразды правления своим детищем, сохраняли за собой «контрольный пакет», включавший пятьдесят один процент акций, а теперь многие из них обходятся двадцатью. Делая доступными акции широкому покупателю, они вовлекают в оборот огромные дополнительные средства, не рискуя потерять решающего голоса. Так, миллионы владельцев акций не имеют даже малейшего представления, чем занимается фирма, которой они «владеют»… Таким образом, для «контрольного пакета» вместо пятидесяти одного процента акций теперь требуется всего двадцать.

Как видите, превращение частной собственности в «общественную собственность миллионов акционеров» придумали умные капиталисты в собственных интересах. А уже позже их ученые защитники «обосновали» это мероприятие как изменение сущности капитализма, придумали ему благородные приставки типа «народный», «демократический». Подчеркивая силу частного интереса к собственности, Маркс писал: высокая англиканская церковь скорее простит нападки на тридцать восемь из тридцати девяти статей ее символа веры, чем на одну тридцать девятую долю ее денежного дохода…

Это положение и сегодня актуально. На память приходит такой пример. Когда стали входить в моду мини-юбки, а затем и брюки, то в них в римский музей Ватикана перестали пускать женщин. Поэтому, когда мы ехали в Рим из Чивитавекии, где стояла у пирса наша «Литва», совершавшая круиз по Средиземному морю, женщин строго предупредили, чтобы они «прилично» оделись. Иначе в музей Ватикана не пустят. Но когда мы оказались в нем, то обнаружили, что посетители одеты кто во что горазд! Ватикан не потерпел потери дохода и махнул на «благопристойность», отменил свои ограничения… Лучше нарушить «символы», чем сокращать собственность…