Заур Зугумов - Записки карманника (сборник)

При таком раскладе остановить уркагана могли лишь два обстоятельства: тюрьма или смерть. Слава Богу, ни того, ни другого пока не предвиделось, но, тем не менее, мы уже собрались пойти на дело, что называется, ва-банк, чтобы раздобыть денег. Но тут, как часто бывает, вмешался случай и изменил все наши планы.

В те не столь уж и далекие годы урка, срочно нуждавшийся в деньгах, в первую очередь думал о том, где бы их украсть. Я хочу особо подчеркнуть это слово – украсть. Конечно, существовали воровские общаки, из которых без проблем можно было взять ту или иную сумму, но в общую казну урки ныряли крайне редко. Разве что в случае, когда какому-нибудь жигану грозило что-то очень серьезное со стороны власть имущих. И тут уже не имело абсолютно никакого значения, в тюрьме или на свободе находился жиган. Общак существовал везде, где только были воры, а они были везде.

Наша ситуация была, с воровской точки зрения, банальной, поэтому не было необходимости обращаться к воровской кассе, пока не были испробованы все иные способы добычи денег воровским путем. Еще раз хочу подчеркнуть: воровским, и никак не иначе.

Для воров этот вопрос всегда был принципиальным. Человек, называвший себя вором в законе, обязан был жить только воровством, все остальные ремесла были не для него. Слово «вор» говорило само за себя. Даже игра в карты, поощрявшаяся на зонах, на свободе сводилась к тому, что урка мог, конечно же, и катать, но жить только игрой он не имел права. Если есть свободное от работы время, пожалуйста, «шпиль», «куражи» сколько хочешь, но не забывай о главном – ты вор!

Так что пришлось нам в спешном порядке покинуть Первопрестольную и направиться не в Ханты-Мансийский национальный округ, на территории которого и находилась тобольская цитадель – одна из трех полосатых крытых в стране, а в Питер.

В то время в Москве на Фрунзенской набережной жил один старый игровой по кличке Хряк. В прошлом слесарь-домушник, Хряк был страстным картежником, но до шулера ему было все же далековато. И хотя он и вел ту жизнь, которую в преступном мире называли «один на льдине», все же придерживался воровских традиций с должным уважением. Так что почти все украденные деньги Хряк мог позволить себе оставлять на зеленом сукне тогда еще подпольного казино.

В конце концов однажды Хряк доигрался до инфаркта и чуть было не крякнул на больничной койке. Но самым непонятным для братвы было в этой истории то, что после этого играть Хряк как раз и не бросил, а вот с воровством, основным своим средством существования, как ни странно, подвязал, непонятно каким образом добывая себе на хлеб насущный. Впрочем, на легавых он не пахал. Это точно, босота бы знала.

Так вот, примерно за месяц до описываемых событий на одной из малин в Марьиной Роще Хряк проиграл Карандашу приличную сумму денег, но уже через несколько дней неожиданно появился на нашей хазе в Подмосковье, где мы отдыхали бригадой, и вот что поведал нам.

Хорошо зная о том, что Хряк в своем деле был большим мастером, к нему обратился один молодой и состоятельный еврей с довольно-таки странным предложением. Странным оно было не по своей сути, ибо такие люди, как Хряк, уже давно перестали чему-либо удивляться, а по тому, кто его предлагал. Дело в том, что этот «бирор» давал наколку на ограбление собственного дяди.

Это сейчас, в начале двадцать первого века, люди уже стали привыкать к тому, что сын может заказать своего отца, а дочь – зарезать родную мать только лишь из-за того, что не смогла поделить с ней отчима в постели. В наше же время, в середине шестидесятых, такого ужасающего беспредела и махновщины не мог ни предвидеть, ни ожидать никто – ни самый рьяный мент, ни последний козел и убийца.

Наколка Хряку была дана неспроста. Жид проигрался ему по-крупному, но вовремя расплатиться не смог, хоть и слыл среди своих неплохим ювелиром, а значит, кредитоспособным человеком. В игровых кругах говорили о том, что еврей был не только неуемным картежником, но в придачу еще и наркоманом.

Блатным жид не был, так же как не был и «воровским мужиком» поэтому хоть он и «вкатил фуфло», все же расплатиться мог любым способом, лишь бы кредитор согласился. Иногда фраера расплачивались натурой своих жен и сестер, если те были смазливы и податливы. Проигравшимся парчакам было не западло подставить кого угодно, только бы не убили. Такие люди вообще очень боялись физической боли и, чтобы избежать ее, готовы были на все, что угодно. Так что жиденок этот вместо своей задницы подставлял чужую, и не чью-нибудь, а своего дяди.