Александр Проханов - Экстремист. Роман-фантасмагория (Пятая Империя)

— Это славный князь Дмитрий Донской и его богатыри Пересвет и Ослябя!.. Выпили фронтовые сто грамм перед Куликовской битвой… С тех пор не просыхают!.. — Верейко указывал тонким пальцем, на котором был виден длинный лакированный ноготь. — Следом идут великий князь Иван Третий и сам Иван Васильевич Грозный!.. Поприветствуем Государей Московских!..

Камеры жадно следили. Мохнатые микрофоны впитывали грассирующий, каркающий звук. Фотоаппараты мерцали вспышками, слепя двух идущих бомжей. Один, видимо, Иван Третий, нес на голове разодранный абажур, держал в руке мертвого, подмороженного голубя, которому была пришита вторая голова — герб Московского царства. Следом шел сгорбленный, чахоточного вида человек с козлиной бородкой, в разодранном полосатом халате, держа в руках заржавленный топор.

— Исполать тебе, Грозный Царь, доколе головы русские рубить будешь? Аль в Бога не веруешь? — Верейко гримасничал, прижимал к груди руки, картинно возносил их к небу, кланялся на все четыре стороны.

Сарафанов предпринял атаку. Мысленно нацелил в ненавистного фигляра огненное жало. Устремился, словно был на коне, сжимая древко тяжеловесного копья, вкладывая в удар всю свою разящую мощь, всю испепеляющую ненависть. Однако удар пришелся в невидимый щит. Копье сломалось. Встречный могучий толчок оглушил Сарафанова, едва не опрокинул. Фиолетовые пятна плыли в глазах, медленно собираясь в лиловый шарф, пышно цветущий на груди отвратительного святотатца. Верейко мельком посмотрел на Сарафанова, давая понять, что ответ был осуществлен с его ведома. Сверхразум угадывал намерения Сарафанова, наносил упреждающие удары.

— А теперь будет представлена «Третья Империя» Романовых! — Верейко изображал демиурга, создателя империй, господина исторического времени, выпускающего на сцену персонажей Государства Российского. Из фургона показалась очередная группа бомжей. Трясущийся, с облупленным лицом и кошачьими усами бомж изображал Петра Первого. Одна нога в резиновом сапоге, другая в валенке. На голове прокисшая фетровая шляпа, в руках древко с измызганной тканью. За ним топотали гвардейцы-преображенцы с мушкетами в виде обрезков пластмассовых труб. Екатерина Великая была представлена жирной, обрюзгшей женщиной с оплывшим, свекольного цвета лицом и хмельными блестящими глазками. Ее окружали вельможи, полководцы, придворные литераторы — все в разноцветном тряпье, иные с лентами из разодранных тряпок, с позументами из фольги, с орденами из консервной жести.

— Вот она, русская царица! — сокрушался Верейко.

Сарафанов ненавидел Верейко. Мерзкий клоун с помощью Сверхразума предугадал его появление на свалке. Сарафанову была адресована гнусная комедия. Его ослепительные откровения, касавшиеся русской истории, подвергались осмеянию. Ему наносилась смертельная травма, вонзался в сердце черный язвящий луч.

— А теперь, господа, внимание!.. Явление «Четвертой Империи» Сталина!.. Победа мировой революции на отдельно взятой помойке!.. — Верейко хохотал на помосте, и его хохот был над поверженным, опрокинутым Сара-фановым, над его кровавыми слезами, над его человеческой немощью, бессильной перед могуществом злого Сверхразума.

Появилась вереница бомжей. Впереди выступал Генералиссимус, с усами из металлической терки, в изношенном, в дырах и латках, военном кителе. Лампасы на замызганных брюках были нарисованы ядовитым томатным соком. На плечах вместо погон красовались фантики от конфет. У горла блестело бутылочное донце, символизируя Орден Победы. Вождь хромал, кривлялся, делал непристойные жесты. За ним толпились соратники — военные, ученые, писатели, балерины, спортсмены, все ярко и карикатурно одетые, несли символы своей профессии, найденные на свалке. Ученый тащил какую-то стеклянную флягу с металлическим змеевиком. Военный волок за собой жестяное корыто с надписью: «За Родину! За Сталина!». Колхозник был увешан гнилыми кабачками, прелой морковью, его голову украшал вялый капустный лист. Балерина с голыми венозными ногами то и дело становилась на носки, обмахиваясь веером из конфетной обертки. Процессию замыкал Юрий Гагарин, обмотанный серебристой изоляционной тканью, в шлеме из дырявого ведра с надписью «СССР», с картонными крыльями, делавшими его похожим на уродливого ангела.

— Вот они, коммунисты, погубившие Россию!.. Вышли из нечистот и туда же уйдут!.. — ликовал Верейко.

Весь сонм репортеров преследовал процессию, выхватывал крупным планом изъеденное оспой, с вислыми усами, лицо вождя, толстые, в черных венах, ноги балерины, грязный коленчатый вал в руках энтузиаста-изобретателя.