Бруно Апиц - Повести и рассказы писателей ГДР. Том I

На нового арендатора трудно было подействовать; во всяком случае, большинство безлошадных крестьян не получили земли в аренду. Подобного не случалось уже в течение столетий. Тогда эти отчаянные чудаки и упрямцы объединились, образовав нечто вроде боевого союза — как-то даже проскользнуло страшное слово «революция» — и старый Грауман, по имени Христиан, возглавил его.

Поначалу они вполне лояльно подавали прошения его высокоблагородию господину арендатору имения, но называли его при этом не арендатором, а капитаном. Первые два прошения составил им старый учитель. Не получив никакого ответа, они решили предъявить свои требования. Но подобные заявления учитель писать отказался, и дело поручили старому Грауману. Чтобы поскорей добиться ясности, Христиан Грауман сопроводил свои требования угрозами. Арендатор имения передал через своего управляющего, что-де плевал он на них! Тогда бунтари обратились к ландрату и, наконец, к правительству. Когда все их хлопоты ни к чему не привели, они действительно совершили неслыханную, даже в их собственных глазах, «революцию»: все, как один, они вышли из Союза бывших воинов. Дело в том, что арендатор имения, капитан запаса, являлся председателем упомянутого Союза.

Вызов мелких крестьян-арендаторов Клеббова был вовсе не таким нелепым, как это может показаться на первый взгляд. Нельзя забывать, какую роль в жизни немецкой деревни играли Союзы бывших воинов. Отношение деревенских жителей к Союзу можно было сравнить лишь с их отношением к религии. Церковь и цейхгауз были для них одинаково храмами высшего порядка, которые, по их мнению, существовали с сотворения мира и будут существовать вечно. Большей частью в Союз входили и обитатели замка, все равно, жил ли там граф Шрекенштейн или капитан Мюллер: то был дом, требовавший к себе особого почтения, — ведь в тени этих замков испокон веков ютились их дворы, к ним они были привязаны душой и сердцем.

Вот почему выход пятнадцати арендаторов из Союза бывших воинов в Клеббове вызвал сенсацию во всей округе. Капитан, он же председатель Союза, слегка струхнул и обратился за советом в Берлин, но получил оттуда только нагоняй. Все же он не сдался, никому из взбунтовавшихся крестьян так и не дал земли в аренду. Своим поведением те якобы доказали, что они социал-демократы. Так, во всяком случае, было напечатано в окружной газете, после чего позиция главного арендатора получила одобрение в Берлине.

И тогда крестьяне сделали то, что советовал им Фридрих Шиллер в своем «Вильгельме Телле», хотя они, разумеется, не слыхивали ни о Шиллере, ни о Телле: «Когда угнетенный нигде не может добиться справедливости…» — и так далее. Несколько человек подстерегли однажды ночью арендатора и поколотили его. Он пожаловался в полицию и в жандармерию. Прибыла вооруженная охрана; но, поскольку вокруг все было спокойно, охранники уехали, а избиения тут же возобновились. Теперь арендатор вечерами не смел и шагу ступить один, но, когда однажды он взял с собой сына и управляющего, избили всех троих. Он попробовал носить с собой пистолет. И правда, в ту ночь в деревне слышали выстрелы, но гораздо громче доносились крики о помощи; и без того раздраженные крестьяне были так взбешены выстрелами, что арендатору пришлось добрых восемь дней отлеживаться дома, уж очень стыдно было показаться на люди с повязкой на голове и подбитой ногой.

Все эти действия крестьян были по тому времени необычными и вызвали всеобщее осуждение как со стороны окружной газеты, так и со стороны деревенских жителей, правда, не нуждавшихся в аренде земли. Как-никак, а крестьяне добились своего. Через некоторое время большинству безлошадных крестьян вернули их прежние арендованные наделы, но, конечно, им пришлось снова вступить в Союз бывших воинов. Всем, за исключением Христиана Граумана: этот получил шесть месяцев тюрьмы, ибо на него донесли как на первого зачинщика и главного участника избиений арендатора, а посему даже после отбытия наказания его не восстановили в Союзе, как человека, заклейменного судимостью. Тем не менее он не выдал своих соучастников, хотя те, боясь гнева арендатора имения, даже не осмелились вспахать его землю, пока он сидел в тюрьме.

У избитого арендатора и председателя Союза бывших воинов капитана Мюллера был сын, лейтенант запаса, служивший в кирасирском полку. Для простого бюргера это была высокая честь, и арендатор не переставал похваляться своим сыном. Папаша Грауман служил всего лишь в артиллерии и дослужился только до унтер-офицера. Но в Союзе он занимал пост заместителя председателя. По традиции крестьяне всегда сами выбирали заместителя. Чтобы наказать крестьян за строптивость, арендатор лишил их и этого права и голосами своих батраков провел сына на пост заместителя. Крестьяне, правда, ворчали и роптали, но потом уступили, — ведь подоплекой всему была арендованная земля. К тому же молодой Мюллер, что ни говори, ходил в кирасирах. Папаша Грауман честил своих односельчан на чем свет стоит, и теперь в деревне заговорили о том, что он и впрямь стал социал-демократом. Пожелал ли он восстановить свою пошатнувшуюся репутацию патриота или же просто насолить господину капитану и его отпрыску, кирасирскому лейтенанту, но, когда его сын Генрих достиг призывного возраста, папаша приложил все силы, чтобы тот затмил сына арендатора. Да, да, мелкий безлошадный крестьянин, владевший всего только десятью моргенами земли, осмелился выступить с военной демонстрацией против могущественного арендатора имения в четыре тысячи моргенов. И вся деревня горячо поддержала его в этой борьбе.