— Из отдела корреспонденции троих забрили, — сказал кто-то, — и отсрочка по болезни не помогла!
Шнабель заерзал на стуле; но только он собрался было обсудить с коллегой из отдела ревизий случай с фирмой «Шиммель и К°, недвижимости», как все вокруг вдруг странно замолкли. Маленький Нерлих, обхватив руками голову, уткнулся лбом в стол, и его острые, проступающие через ткань пиджака лопатки дрожали. Кто-то выключил радио, но слово «Сталинград» все еще висело в воздухе, пропахшем затхлой перловкой.
В половине первого Шнабель уже сидел на своем месте и суммировал на арифмометре поступившие расходные ордера.
— Тысяча триста пятьдесят, двести шестнадцать, восемь тысяч сто семьдесят пять, — в час кассовый зал закрывался, — две тысячи семьсот пятьдесят…
— Простите…
Недовольный тем, что его отрывают, Шнабель нехотя поднялся, но тут же изобразил на лице вежливое внимание.
— Будьте добры, номер вашего счета?
— Шестьдесят тысяч семьсот двенадцать!
— Разрешите ваше удостоверение?
Он подал человеку в кожаной куртке бланк расходного требования, сличил подпись и взял в руки переговорную трубку, чтобы спросить размер суммы на текущем счету, так как все вклады регистрировались наверху, в бухгалтерии. Но переговорное устройство вот уже несколько часов не работало. Пришлось идти самому. Нерлих, видимо, опять отправился «мыть руки».
— Минуточку, прошу вас!
Клиент кивнул и остался у окошка.
В это время дня в бухгалтерии всегда была спешка.
— Шестьдесят тысяч семьсот двенадцать?
— Вон там, на другом столе!
Ящик с зелеными карточками текущих счетов был наполовину пуст, часть их уже была вынута для подведения итогов дня.
— Шестьдесят тысяч семьсот двенадцать?
— Должен быть там…
Он поискал еще и нашел; на карточке было мало цифр, все ясно с первого взгляда. Требуемую сумму свободно можно выдать, на счету числилось двести семьдесят марок, выплатить следовало двести. Следовало…
Он все еще стоял, держа в руке карточку. Коллега Грегер, конечно, уже поглядел в его сторону из-за своей стеклянной перегородки, откуда ему была видна вся комната. Шестьдесят тысяч семьсот двенадцать — номер счета начал расплываться у него перед глазами, но слова у верхнего обреза карточки, напечатанные на машинке и подчеркнутые красным, он видел четко и ясно. Буква «н» в слове «немедленно» пропечаталась чуть выше остальных. Он направился было к двери, но, сделав несколько шагов, остановился. Всем, вероятно, уже давно бросилось в глаза, что он тут мнется в нерешительности, словно ученик. Номер счета слышали все, и кто-нибудь уже… Но оформить-то выдачу все равно полагается!
Мысли закружились, как бумаги на его столе, когда Нерлих вдруг открывал форточку.
Это твой долг, стучало у него в ушах, долг, долг, долг… Счетная машина, возле которой он стоял, с жестким лязгом заглатывала цифры. Вот она проглотила их, в итоге все должно сойтись. В итоге все должно быть правильно.
«Не торопись, обдумай все спокойно, нельзя же вот так сразу…»
Он испуганно обернулся, обе девицы у шкафов с картотекой упоенно болтали о воскресных встречах.
— Ну, господин Шнабель, что у вас такое?
Шнабель взглянул на Грегера. На лице у того было написано настороженное любопытство, того и гляди, начнет приставать с расспросами.
— Ничего особенного, что-то сердце пошаливает, с этими кредитами теперь просто беда…
— Но почему же, если фирма платежеспособна, мы имеем право применить к ней новые постановления, согласно которым поставку в действующую армию… Только, пожалуйста, не выкидывайте номеров. Вам пора хорошенько отдохнуть, у моей жены такая же история… Этот врач, еврей, отлично помог ей, но теперь уже больше нельзя… вы ведь понимаете…
— Ну, пока! — Шнабель медленно двинулся дальше, по направлению к двери, держа карточку, словно щит. В комнате кто-то захихикал. Он отнес это на свой счет, равно как и слова курьера, встретившегося ему на винтовой лестнице, насчет того, что ему-де, старику, невмоготу уже нести разные там повинности, в то время как другие, например…
Когда он вошел в кассовый зал, человек в кожаной куртке стоял к нему спиной. Кроме него в помещении было два клиента. Швейцар дожидался, когда их обслужат, чтобы запереть входную дверь. Часы показывали без пяти час.
«Только бы он ничего не заподозрил, — подумал Шнабель, — и в тот же миг я скажу ему: «Уходите, пожалуйста, уходите как можно скорее, я могу потерять свою должность, но вы рискуете большим, вы можете потерять все!»
Читать дальше