Трумен Капоте - Если я забуду тебя. Ранние рассказы

Однако в конце концов Люси отказалась от музыкальной карьеры, потому что встретила Педро, и времени на пение у нее больше не оставалось. Педро был одним из рабочих, трудившихся в подвале здания; кожа у них с Люси была одинакового цвета густой черной патоки. Люси прожила в Нью-Йорке всего пять месяцев, когда они познакомились, и была еще, так сказать, зеленой горожанкой. Педро же был каким-то скользким и одевался кричаще, а кроме всего прочего, я бесился от того, что мы больше не ходили с Люси в театр. Мама смеялась и говорила: «Ну, боюсь, мы ее потеряли, она тоже скоро станет северянкой». Маму это, судя по всему, не слишком беспокоило, а меня – очень.

В конце концов Педро разонравился Люси, и она стала чувствовать себя более одиноко, чем прежде. Иногда я заглядывал в ее письма, если они лежали открытыми на виду. Обычно там было что-нибудь вроде:

Дарагая Люси,

папа хварает, лежит в пастели. Он шлет тибе привет. Похоже, у тибя типерь там нет время на нас, бедолаг. Твой брат Джордж он уехал в Песаколу, работает там на бутылачной фабрике. Мы тибя очень любим,

Иногда, поздно ночью, я слышал, как она тихо плачет у себя в комнате, и понимал: рано или поздно она уедет домой. Нью-Йорк был для нее лишь необъятным пространством одиночества. В шепоте Гудзона ей чудился шепот Алабамы, да, реки Алабамы с ее мутными красными водами, заливающими берега, и маленькими заболоченными притоками.

Во всех здешних ярких огнях она видела те несколько фонарей, что светили в темноте там, дома, и вспоминала одинокий жалобный голос козодоя, пронзительный крик паровоза в ночи, твердый цемент, холодный блеск стали, дым, глухой рокот поезда в сыром подземном туннеле… Грохот, дребезжание… мягкая зеленая трава… и солнце, да, горячее, очень горячее, но ласковое… босые ноги в прохладном ручье, песок и гладкие, как мыло, круглые камешки, устилающие дно… Большой город – не место для человека от земли. Мама зовет домой. Джордж… Я – чадо Божие.

Да, я знал, что Люси собирается вернуться домой, поэтому, когда она сказала мне, что уезжает, не удивился. Открыл рот, беззвучно закрыл его и почувствовал, как на глаза наворачиваются слезы, а в животе образуется пустота.

Она уехала в мае. Вечер был теплым, а ночное небо над городом – красным. Я подарил ей коробку конфет «Вишня в шоколаде» (потому что она любила их больше всего) и пачку журналов.

Мама с папой отвезли ее на автобусную станцию. Когда они вышли из дома, я помчался к окну, лег животом на подоконник и смотрел, как они садятся в машину и медленно, плавно ускользают из виду.

До сих пор слышу ее голос: «Ох, мамочки, Нью-Йорк такой чудесный, здесь столько людей, и я своими глазами видела кинозвезд, ох, мамочки!»

Четыре стула и стол. На столе – бумага, на стульях – мужчины. Окна – над улицей. На улице – люди, в окна – дождь. Вероятно, это было бы абстракцией, всего-навсего нарисованной картиной, но люди, ни в чем не повинные, ничего не подозревающие, действительно двигались там, внизу, и окно действительно было мокрым от дождя.

Мужчины сидели, не шелохнувшись, выверенные юридические документы на столе тоже лежали неподвижно. А потом…

– Господа, интересы всех четырех сторон примирены, сверены и согласованы. Теперь действия каждого из нас следует соотносить с нашими договоренностями. Таким образом, я предлагаю одобрить документ, поставив под ним наши подписи, и разойтись. – Это сказал один из четверых, поднявшись и держа бумаги в руке.

Второй тоже встал, бегло просмотрел документ и сказал:

– Это отвечает нашим интересам, документ составлен грамотно. Наши компании благодаря ему получают гарантию выгоды и надежности. Да, я вижу в этом документе будущую большую прибыль и подпишу его.

Встал третий. Снял очки и внимательно перечел меморандум, безмолвно шевеля губами, когда же речь его обрела звучание, каждое слово было весомым.

– Следует признать – наши юристы с этим тоже согласны, – что содержание этой ноты и ее формулировки не вызывают никаких сомнений. Это подтверждают все мои советники, таким образом, несмотря на усилия, которые потребуются для реализации проекта, с юридической точки зрения, согласно букве закона, документ безупречен. Итак, я подпишу. – Он перечел документ еще раз и передал его четвертому, такому же руководителю высшего звена, как и остальные. Ожидалось, что тот также присоединит свою подпись и они разойдутся. Однако этот четвертый нахмурился, принялся, сидя, внимательно читать, изучать, вникать. Потом отложил бумагу.