Трумен Капоте - Если я забуду тебя. Ранние рассказы

– Ничего странного. – Молодой человек говорил уверенно. – Я очень хорошо вас знаю. Помню, видел однажды, когда вы были еще совсем маленькой девочкой, вы были очаровательным ребенком. Разве вы не помните, как я приходил к вашей матери?

Нэнни посмотрела на него тяжелым взглядом.

– Нет, не помню, вы не могли знать мою маму, вы слишком молоды. Я сама уже старуха, а моя мать умерла еще до вашего рождения.

– О, нет-нет. Нет. Я очень хорошо помню вашу мать. Очень разумная женщина. Вы чем-то на нее похожи. Нос, глаза, и у обеих одинаковые белые волосы. Весьма примечательно, весьма! – Мужчина смотрел на нее сверху вниз, у него были очень черные глаза и очень яркие красные губы, словно он накрасил их помадой. Молодой человек показался старой женщине привлекательным, ее манило к нему.

– Теперь я вас вспоминаю. Да, конечно, я была еще совсем маленькой девочкой. Но я вас помню, как-то раз вы пришли и разбудили меня очень поздно, очень поздно той ночью… – Она вдруг ахнула, искорка узнавания и ужаса промелькнула в ее глазах. – Той ночью, когда умерла моя мать!

– Совершенно верно. А у вас выдающаяся память для вашего возраста! – Он намеренно подчеркнул последние слова. – Но вы видели меня с тех пор еще много раз. В ночь, когда ушел ваш отец, и бессчетное число раз потом. Да, да, конечно, мы виделись с вами много раз, и только теперь, в этот момент, нам предстоит познакомиться. Кстати, я только на днях разговаривал с вашим старым другом Уиллом Ларсоном.

Лицо Нэнни побелело, глаза стало нестерпимо жечь, она не могла отвести их от лица мужчины. Она не хотела, чтобы он прикасался к ней: до тех пор пока он ее не коснется, она в безопасности. Наконец она произнесла глухим голосом:

– Тогда вы, должно быть…

– Давайте, милая дама, не будем отклоняться в сторону, – перебил он. – Все будет совсем не так страшно, в сущности, это весьма приятное ощущение.

Она вцепилась в подлокотники кресла и начала судорожно раскачиваться.

– Убирайтесь, – хрипло прошептала она. – Убирайтесь, не смейте ко мне прикасаться! Нет, не теперь! Неужели это все, что я получила от жизни? Это несправедливо. Отойдите! Пожалуйста!

– О! – Элегантный молодой человек рассмеялся. – Мадам, вы ведете себя как ребенок, которому дают касторку, уверяю вас, это ничуточки не неприятно. Просто наклонитесь ко мне, ближе, дайте поцеловать вас в лоб, это будет совершенно безболезненно, вы почувствуете себя такой спокойной и умиротворенной, это все равно что заснуть.

Нэнни отпрянула назад, насколько позволяло кресло. Его накрашенные алые губы все приближались. Ей хотелось закричать, но она не могла даже вздохнуть. Никогда не думала она, что это будет вот так. Она забилась как можно глубже в кресло и плотно прижала к лицу подушку. Но мужчина был силен, она чувствовала, как он вырывает подушку у нее из рук. Его лицо, пухлые губы, эротичный взгляд… Он напоминал гротескное воплощение образа любовника.

Нэнни услышала, как хлопнула входная дверь, и закричала что было мочи:

– Бьюла, Бьюла, Бьюла!

Послышался топот. Она отбросила подушку. Над ней склонялось лицо глядевшей сверху чернокожей женщины.

– Где болит, мисс Нэнни? Худо вам? Хотите, чтоб я позвонила доку?

– Где он?

– Где – кто, мисс Нэнни? Вы про кого?

– Он был здесь, я видела его, он приходил за мной. Ах, Бьюла, говорю тебе, он был здесь.

– Ох, мисс Нэнни, опять у вас эти кушмары.

Фиолетовая искра истерики погасла в глазах Нэнни, она отвела взгляд от встревоженной Бьюлы. Огонь в камине медленно затухал, зловеще вспыхивали последние язычки пламени.

– Кошмар? На этот раз лишь кошмар? Хотела бы я знать.

Этель украдкой открыла дверь в темный коридор, посмотрела направо, налево. Никого не было, она с облегчением вздохнула, вышла и закрыла за собой дверь. Ну что ж, по крайней мере она проверила, и единственное, что удалось выяснить, так это то, что Луиза либо хранит свою корреспонденцию не здесь, либо сжигает ее. «Все, должно быть, уже внизу, обедают, – подумала она, – скажу, что у меня страшно болела голова».

Она тихонько спустилась по лестнице, быстро пересекла просторный вестибюль, потом террасу и вошла в столовую. В комнате звенели голоса смеющихся и болтающих девочек. Никем не замеченная, она заняла место рядом с мадам, за четвертым столом умеренно претенциозного обеденного зала Академии для девушек мисс Берк.

В ответ на вопросительный взгляд мадам она солгала: