Александр Сегень - Похоронный марш

В семь часов он вскочил, быстро оделся, за час подмел свой участок и в начале девятого вернулся домой. Слава богу, она еще спала. В квартире стояла такая тишина, какая именно бывает, если кто-то тихо спит. Он вспомнил, что ему нечего дать ей на завтрак, и помчался в магазин. Через полчаса, когда он вернулся, в квартире все так же царствовал ее неслышный сон. В прихожей на вешалке висела ее сумочка и шерстяная фиолетовая кофта, которую, должно быть, дала ей ее дачная мама.

Боже мой, подумал он, твои вещи в моей прихожей!

А в его комнате лежало льняное полотенце, все еще чуть-чуть влажное от ее слез. Рядом стояла водокачка, которая одновременно успела побывать и в его, и в ее детстве. А в вазе дремали гвоздики, а на столе — не доеденная ею половинка омлета и не допитая ею чашка чаю, а в старом обшарпанном кресле — трогательный след, маленькая вмятинка, еще хранящая память о легком весе ее тела.

Он снова подумал, что она спит так рядом, всего лишь в соседней комнате. Он вышел из дому, подошел к окну и тихо-тихо взобрался на фундаментный выступ. Держась за карниз, заглянул в окно. Шторы были задернуты, но не полностью, и в просвет между ними он увидел край кровати, с которого свисала ее рука. Тонкая и смуглая, озаренная утренним солнцем, она была как золотая, и у него закружилась голова от непреодолимого желания прикоснуться губами к этому мягкому, источающему дыхание золоту. Еще два-три мгновенья он стоял на выступе фундамента и успел увидеть на стуле кусок картона со вчерашним неумелым портретом, сделанным сангиной; но карниз предательски клацнул, он испуганно спрыгнул и тихо побежал прочь от окон.

На сей раз, войдя в квартиру, он почувствовал, что тишина проснулась, и отправился на кухню готовить завтрак. Положил в масленку свежее масло, нарезал тонкими ломтиками хлеб и ветчину, вскипятил чайник, разложил овощи и сыр. Тут он почувствовал, что она встала, оделась и вышла в коридор, но все равно, когда оглянулся и увидел ее, дрогнул и замер от неожиданности. Ему почудилось, что она знает, как он стоял на фундаментном выступе и целовал взглядом ее руку.

— Доброе утро, — сказала она, а он молчал и улыбался, глядя на нее. Она пожала плечами и сказала, что пойдет умываться.

— Доброе утро! — крикнул он, когда она уже щелкнула замком в ванной. В ответ полилась вода.

Впереди был еще целый день, но ему жалко было каждой минуты этого уходящего утра.

— Как же мне все-таки называть тебя? — спросил он, когда они уже сидели за столом и завтракали.

— Ума не приложу, — сказала она, откусывая сыру.

— Хочешь, я буду звать тебя Верой? Это имя мне дорого.

— А кто это — Вера?

— Так звали самую красивую женщину моего детства.

— Ты, наверное, был в нее влюблен.

— Не знаю.

— Был-был! Мальчишки все влюбляются в красивых взрослых женщин. Это была твоя родственница или соседка?

— Она умерла, — вдруг сказал он и затем только добавил, отвечая на вопрос: — Соседка. Мама моего приятеля.

— Умерла?

— Да, к сожалению. Она была удивительная красавица. Но ты гораздо красивее ее.

— Значит, я тоже умру?

— Нет! Ты не умрешь. Никогда.

Он побледнел. Она заметила и потому сказала весело:

— Какое сегодня яркое солнце. Как я люблю такие утра! Ладно, пусть будет Вера. Мне нравится.

— Отлично. Куда пойдем сегодня?

— Я бы хотела на море.

— Да, — он усмехнулся, — Москва, конечно, порт пяти морей. На которое из пяти?

— На Коралловое, — сказала она и вдруг загрустила.

— Могу предложить Серебряный бор, — предложил он.

— А поближе ничего нет?

— Есть Профсоюзный пруд.

— Нет, уж лучше Серебряный бор.

И они поехали в Серебряный бор. В Серебряном бору было неуютно — суббота, много народу. У нее не оказалось купальника, и он купался один. Плавая, стал приставать к какой-то девушке, чтоб та продала за 50 рублей свой купальник, но девушка с возмущением фыркнула:

— Обнаглел!

И поплыла быстрыми саженками. Плывя в сторону другой девушки, он спохватился, что «Вера» вряд ли станет надевать на себя чей-то чужой купальник.

Потом он выпросил за пять рублей лодку у каких-то спасателей, и они немного покатались на лодке.

— У тебя красивый загар, — сказала она. — А плаваешь ты не очень хорошо, по-мальчишески как-то. Тебе надо заниматься плаванием, тогда у тебя распрямится фигура. Ты не куришь?

— Бросил.

— Давно?

— С шестнадцати лет.

— Потрясающе. А девушек когда научился соблазнять?

— До сих пор не умею.