Рут Хоган - Мудрость Салли

Я беру голубой сандалик и фотографию и спускаюсь вниз. Едва я захожу в прихожую, раздается дверной звонок, и Хайзум бросается к двери, неистово размахивая хвостом. На пороге стоят маленькая собака, мужчина и женщина, они нагружены сумками и широко улыбаются. Это Лорд Байрон, Эдвард и Китти Мюриэль.

– Прекрасная вечеринка! – Эдвард восхищенно обнимает меня.

Мы сидим и курим, согреваясь теплом затухающего костра. Отсюда офенда кажется волшебным видением, освещенным фонариками и гирляндами. В этом году она гораздо больше, чтобы вместить воспоминания каждого, и мы поставили ее на террасе рядом с домом. Крыша террасы тоже украшена огоньками, и мы видим, как Элвис танцует сальсу с Епифанией, а Китти Мюриэль соблазнительно скользит в объятиях довольно взволнованного Альберта. Мама танцует с Маркусом, а папа, Стэнли и Хелен наблюдают за праздником из открытых дверей садовой комнаты, пьют текилу «Санрайз» и подкармливают Хайзума и Лорда Байрона. Я приглашала и Джорджину, но она в приключенческом туре.

– А олимпиец? – Эдвард бросает бычок в огонь и вопросительно поднимает брови.

Я пожимаю плечами, пытаясь изобразить невинность или безразличие. Или и то и другое.

Эдвард грозит мне пальцем.

– Нехорошо. Китти Эм мне все рассказала о твоем любовнике из бассейна!

– Он не мой любовник!

– Но он тебе нравится?

Я вздыхаю.

– Китти хотела, чтобы я пригласила его сегодня, но как? Я его почти не знаю. Говорила с ним всего раз.

Эдвард слегка сжимает мою руку.

– Ну, значит, узнай его поближе! Сбей его с ног, или урони перчатку, или разлей на него чай!

– Я даже не знаю, свободен ли он.

– Я знаю.

– Откуда тебе знать?

Эдвард смеется.

– Потому что Китти Эм его спросила! А теперь пойдем потанцуем.

Мы присоединяемся к танцующим на террасе. Пока Эдвард вращает меня в карусели огней и музыки, в голове раздается шепот Салли: «Когда для кого-то из твоих любимых умолкает музыка, ты не прекращаешь танцевать. Ты танцуешь дальше, и для них тоже».

Наконец я танцую для Габриэля.

Сегодня температура воды в бассейне 7,8 градуса, и я наслаждалась заплывом, особенно когда он закончился. Теперь я блуждаю по вестибюлю, делая вид, что читаю объявления. Я высушилась, оделась и даже немного накрасилась. Ситуация жутко неудобная, и я поверить не могу, что это делаю. Я пытаюсь «столкнуться» с олимпийцем. Я последовала советам Эдварда и Китти Мюриэль, но теперь начинаю чувствовать себя глупо. Ну вот, столкнусь я с ним, и что дальше? Когда мне было четырнадцать, девочки и мальчики на свиданиях были более-менее в равных условиях. Мы все одинаково смущались и как могли продирались сквозь неопытные отношения. Все одинаково страдали от пубертата, девочки дожидались груди и месячных, и мальчики мечтали о мускулах, усах и сексуальной жизни за пределами их влажных фантазий. Уверена, если я «столкнусь» с олимпийцем сейчас, то сморожу какую-нибудь глупость или вообще потеряю дар речи – но он, разумеется, будет вести себя изысканно, как Дензел Вашингтон. По жестокой иронии, я умудряюсь включать свою внутреннюю Одри Хепберн, лишь столкнувшись с Джимом Керри. Я терплю ровно две минуты, а потом сдаюсь и направляюсь в кафе. Увидев меня, Фло широко улыбается.

– Какая ты сегодня нарядная. Собираешься куда-то?

Она начинает готовить мне капучино, но не может сдержаться.

– А может, с кем-то встречаешься? – добавляет она, чуть громче, чем нужно.

В кафе уже довольно много людей, и, высматривая свободный столик, я замечаю причину веселья Фло. Олимпиец. Наконец пьет кофе за столиком, а не берет с собой, сидит один и читает газету. Осталось лишь несколько драгоценных мест, и два из них – за его столиком. Прекрасная возможность. Я беру кружку и сажусь за единственный свободный столик рядом с дверью. Кажется, Фло в ужасе. Китти Мюриэль была бы недовольна, и у меня в ушах раздается крепкая ругань Руби Айви. Жаль, у меня нет газеты, за которой можно спрятаться, или хотя бы книги. Я достаю телефон и делаю вид, что что-то проверяю. Если бы кофе не был таким горячим, я бы проглотила его как можно скорее и дала деру, трусливо отступив. Но первый глоток обжигает мне губы. Я слышу, как по полу скребет стул, и понимаю, что он уходит. Он встает, сует под мышку газету и относит пустую чашку обратно на прилавок. Фло забирает ее с сияющей улыбкой.

– Спасибо, милый. Хорошего дня.

– И тебе.

Когда он проходит мимо моего столика, я заставляю себя поднять глаза. Он смотрит прямо на меня и улыбается.