Рут Хоган - Мудрость Салли

У меня никогда не было столько свободы, и я полностью ею воспользовалась. Болтала со всеми торговцами подряд, ела свежих моллюсков прямо с развала, пачкая уксусом перчатки и парадное платье, снимала чулки и скакала по серой гальке, чтобы побрызгаться в волнах прибоя. Однажды, гуляя вдоль берега и размахивая шляпой, я встретила Валентина, вернее, «Великого Меркурио – Невероятного Чудотворца». Он демонстрировал магические трюки, чтобы привлечь людей на свое выступление, каждый вечер проходившее на западном пирсе, и он был самым красивым мужчиной, которого я видела. Он подозвал меня, взял мою шляпу и положил на пустой столик, а когда он поднял ее несколько секунд спустя, под ней сидел пухлый белый голубь. Он был настоящим волшебником, выдающимся человеком, полным обаяния и жизнерадостности, и я полностью подпала под его чары. Он поощрял все мои качества, задушенные в монастыре. К концу нашего трехнедельного отдыха мы были тайно помолвлены, и в последний вечер сбежали, чтобы тайно пожениться.

– Боже! Думаю, твоя мама была не в восторге.

– Просто в ярости. Но, надо отдать им должное – во всяком случае, папе, – они старались, как могли. Помогли нам найти в Брайтоне квартиру и даже однажды пришли на шоу. Папа вскоре проникся к Валентину симпатией, узнав его получше, но мама так и не смогла нам простить содеянного и увидеть, какой он на самом деле. Понимаешь, люди часто гораздо глубже, чем кажутся.

Я возвращаю фотографию Китти, которая улыбается мужчине в рамке, прежде чем поставить его на столик. Ее рука тянется к другой фотографии, но вместо того, чтобы ее взять, она поворачивается ко мне и спрашивает:

– Будешь мартини, дорогая?

Китти явно будет и, кажется, хочет, чтобы я присоединилась. У нее вид человека, который собирается прыгнуть в холодные, темные, глубокие воды, и на лице горькая улыбка.

– С удовольствием.

Во рту пересохло от волнения. Сомневаюсь, что у этой истории будет счастливый конец. Китти возвращается с напитками и протягивает мне бокал. Снова садится, делает глоток мартини и смотрит на вторую фотографию.

– Эта маленькая девочка – Джой, наша дочь.

Дерьмо. Похоже, к этому все и велось.

– Мы называли ее Зайка Джой, потому что она все время прыгала и скакала. Она любила танцевать, я всегда это поощряла. После стольких лет в ненавистном монастыре я хотела, чтобы она могла танцевать, где вздумается. У меня была серебряная шкатулка с танцующей балериной внутри. Первый подарок от Валентина. Это была любимая вещь Зайки, она все время просила завести ее и кружилась по комнате под музыку. Говорила, что когда-нибудь станет как танцовщица в шкатулке. Валентин ее обожал. Всегда говорил, что она – лучший волшебный фокус, что мы сотворили.

Она умолкает, и я жду. Мне не нужно спрашивать, что случилось с ее малышкой, нужно просто дать ей время рассказать. Ее рука с бокалом слегка дрожит, Китти делает новый глоток и продолжает.

– Был прекрасный весенний день, теплый и солнечный, и Валентин пошел забирать Зайку Джой из балетной школы. Его представление стало очень популярным, и у нас к тому времени появилась маленькая машина, но на улице было так хорошо, что он решил пойти пешком. Банни Джой лучилась от счастья – ее поставили танцевать в финале отчетного концерта. Она была в таком восторге, что пожелала идти домой прямо в балетной пачке, хотя Валентин уговорил ее переобуться. По дороге она без умолку щебетала о танце, который будет танцевать, и демонстрировала шаги, прыжки и вращения, держа папу за руку. Уличный торговец продавал шарики, и, зная, как она их любит, Валентин остановился, чтобы купить ей один. Она попросила красный. Он взял у торговца шарик и на секунду отпустил ее руку, чтобы достать из кармана мелочь. Освободившись на мгновение, она спрыгнула с тротуара и продолжила танцевать прямо на дороге.

Дерьмо.

– Когда я приехала в больницу, он сидел один, в пустом коридоре, и все еще держал в руке шарик.

Китти снова делает глоток мартини.

– Он так и не вернулся. Мужчина, за которого я вышла замуж, полный жизни, не боявшийся ничего, исчез в тот день навсегда. Он сказал, что зарабатывал на жизнь ловкостью рук и потерял свою жизнь одним движением руки. Он просто сдался. Спустя ровно год он как обычно отыграл представление, выпил бутылку виски и бросился с пирса.

Дважды дерьмо. А вот этого я не ожидала. Будь я на работе, то смогла бы с этим справиться – нашла бы какую-нибудь дежурную фразу и уговорила клиента продолжить. Но Маша вне работы понятия не имеет, что сказать человеку, чья маленькая дочь трагически погибла, а муж совершил из-за этого самоубийство. Я по личному опыту знаю, что банальные и сентиментальные утешения в таких случаях не помогают, и знаю, насколько пусто они звучат. Пытаюсь подобрать какие-нибудь слова, чтобы выразить, как мне жаль, сказать, что я понимаю, каково это – потерять ребенка, но прежде, чем я успеваю сформулировать, все ускользает. Это как пытаться выиграть приз на дурацких автоматах, где нужно достать щипцами игрушку и донести ее до сброса. Насколько крепкой ни казалась бы хватка щипцов, прямо перед сбросом она непременно ослабевает, и приз падает. Все, что мне удается промямлить, – «дерьмо».