Ирина Василькова - Водителям горных троллейбусов

Нет чтоб сидеть тихо под кустом и нюхать розы — придумала себе автокурсы. Нет, это не я придумала — это меня Алтынай выпихнула: «Пока с ним сижу — вы должен получить права!». В общем, нервирую инструктора, а мой покинутый садик тем временем цветет и пахнет — прилетаю, как туристка, припадаю к нему на выходные — и опять улетаю рулить. Причем, учитывая отсутствие как машинки, так и перспектив на нее, выглядит такое заполнение досуга довольно неостроумно. Но Алтынай твердит — главное захотеть. И представить в голове то, что хочется. Но представлять не вообще машину, а конкретно — марку, цвет. И все тогда будет. Ну прямо НЛП — нейролингвистическое программирование.

— Ань, а деньги, деньги где я возьму?

— Вы прямо как маленький. Сами придут!

Пока Алтынай возится с папенькой, как с дитем, кормит-поит-стирает, а также по собственной инициативе косит газончик, соседи точат зуб на понаехавших. Им не нравится, что ее навещает муж Рустам, разбитной шофер, который на здоровенном фургоне возит царицынскую колбасу по подмосковным магазинам. И если проезжает мимо — как не навестить любимую женушку? От председателя правления и дежурного милиционера честно откупается казенной колбасой. А соседям не нравятся не то чтобы фургон или колбаса — им не нравится существование киргиза в принципе. А мне нравится — веселый и смешной, Анечке помогает довезти папу до душа на инвалидной коляске, да еще и помыть-побрить, а потом беседует с ним на разные среднеазиатские темы, от чего папа иногда приходит в себя и вспоминает, как его в войну лечили от малярии в душанбинском госпитале.

Душевно-семейно провели последние выходные — Алтынай кормила нас бешбармаком, Рустам устраивал мне динамическую тренировку к экзамену в ГАИ, изображая регулировщика, я же изображала трамвай. Потом Рустам фотографировал цветы и медитировал на пруд, а Анечка развлекала меня байками из киргизской жизни — про горных яков и змеиного царя. Гармония!

Уехала в Москву… И началось!

Колбасный фургон заехал колесом в канаву соседа-генерала и нарушил ее геометрические очертания. Генерал, по обыкновению, стал орать, выпучив глаза — он всегда выразителен, как гоголевский персонаж. Честные киргизы пытались умаслить его деньгами, но, видимо, недодали. После серии взаимных оскорблений с национальным уклоном дело дошло чуть не до драки. Алтынай пыталась разнять мужчин, в процессе чего пылкий шофер подбил своей красавице глаз.

Обо всей диспозиции узнаю по телефону от бдительной соседки, которая доводит до моего сведения общественное мнение. Лариса! Ты устроила притон! Ты пускаешь в дом хулиганов, пьяниц и наркоманов! Ты сущим бандитам родного отца доверяешь! Сообщается это в полночь, да еще с многозначительным предисловием, от которого я чуть не получила инфаркт — думала, что-то с папой.

В итоге шофер изгнан с территории и объявлен персоной нон грата. Остается надеяться, что Алтынай, обидевшись, не сбежит вслед за мужем и не бросит нас на произвол судьбы.

Три дня, в промежутках между пересаживанием лилейников, отпиливанием веток и печением пирогов с ягодами, намеревалась бесстрашно поразмыслить о собственном возрасте. Поскольку от звания старушки скоро будет трудно отвертеться, примеряла маски эксцентричных старушенций, от Аллы Пугачевой до черепахи Тортиллы. Тортилла мне ближе — можно, не роняя достоинства, снисходительно учить жизни разнообразных Буратин. В связи с этим собиралась сочинить назидательный те кст для барышень из ЖЖ с описанием засад и подводных камней возраста цветущей зрелости.

Поразмыслить не дали — бурное кипение жизни снова нарушило мои планы. Анечка встретила меня с заметной припухлостью лица и вялотекущим сотрясением мозга, которое ей устроил пылкий супруг, мстя за несостоявшуюся драку с генералом-киргизофобом. В результате незадачливый варвар отлучен не только от моей дачи, но и от оскорбленной супруги. Он даже пытался ее выкрасть, но она не далась, искренне преданная медицинскому долгу. Для защиты от агрессора родственники выслали ей подмогу— очаровательную двадцатидвухлетнюю малышку Балдырган, баскетбольного роста и ста четырнадцати килограммов веса. Если такая огреет сковородкой (или, соблюдая национальный колорит, бишкеком [1] Бишкек ( кирг .) — мешалка для взбивания кумыса. — мало не покажется даже Манасу.

Малышка оказалась страшной оптимисткой и сторонницей позитивной психологии, а заодно студенткой какого-то телевизионного вуза. Дева-Гаргантюа гоняла на велике, лопала пироги и делилась планами возрождения киргизского кинематографа на материале Айтматова, я же таращила глаза, поскольку столь обильно цветущую плоть видела только у Кустодиева. Надо сознаться, в этом есть что-то поэтически-эстетическое!