Акиф Гасанов - Реквием

На следующе утро начинается работа, иду в Посольство, переговорив с заместителем резидента по научно-технической разведке, сажусь в машину, и мы два часа крутимся по городу, выявляя наличие наружного наблюдения, потом я схожу, прохожу пеший маршрут, получаю сигнал, что чистый и иду к месту встречи.

Вижу его издалека у памятника Маннергейму, приближаюсь, однако он резко разворачивается и быстро уходит. Я перехожу улицу в полной прострации и чувствую, как холодный пот покрывает спину. Обычно, всегда планируется запасная встреча, но поскольку он приплывает морским путем, назначены три — на случай опоздания судна.

Итак, через два часа запасная встреча у памятника Сибелиусу, подхожу — никого! Дурные мысли заполняют голову, первое закордонное задание и такой провал. Что подумают дома, трудно будет объяснить причину срыва операции, объект вышел на встречу, резидентура подтвердит, что слежки не было, стало быть, струсил, сошел с маршрута, конец всяким дальнейшим мероприятиям, сидеть в отделе на побегушках или возвращаться опять в контрразведку или еще хуже — архив или аналитическое отделение.

Без всякой надежды подхожу на последнюю запасную встречу в знаменитый костел в скале, смотрю с галерки и, чудо, сидит в зале, слушает мессу. Подсаживаюсь к нему и спрашиваю: «В чем дело, решил меня до инфаркта довести?»

«Должен был Шамиль приехать, я испугался».

«Тебе же говорили, что возможно приеду я, Шамиля больше не будет, он уехал надолго. А почему к памятнику Сибелиуса на вышел?»

«Был я там, со стороны смотрел, тебя разглядел, но не был уверен».

Провел встречу, получил материалы, сдал их в резидентуру, вернулся вечером с гостиницу и полностью опустошенный, распил с советником еще одну бутылку коньяка.

Следующий день был свободный, вышел в город за сувенирами и зашел в «Стокманн», подбирать сувениры для знакомых. У входа стоял огромный ящик с наваленными в него колготками по цене простой шариковой ручки. Вспомнив, как наши милые женщины трепетно относились к этому предмету дамской одежды, как бережно стирали, штопали или отдавали их в специальные мастерские, я твердо решил одарить всех знакомых дам такой роскошью.

Эти сокровища ровным счетом никого не интересовали. Кроме меня, лишь двое мужчин, также как я, скрупулезно отбирали упаковки, рассматривали на цвет и размер. И вот один обращается к другому: «Вань, ну ты выбрал уже, может еще взять?»

И тут я подумал не к месту и почти вслух: «Твою мать, трое мужиков, в чужой стране, не в театре и не в музее, а в благородном порыве у корыта с дефицитом».

Это был последний удар по моей вере в светлое коммунистическое будущее.

Поскольку я валюту с собой не привозил, все полученные командировочные я тратил на сувениры и подарки, а получалось их немало и Шахла быстро распределяла большую часть между родными и знакомыми, потому что любила делать подарки.

А она была прекрасным музыковедом, но мы никак не могли убедить ее завершить работу над своей диссертацией. Практически, многие ее статьи были на уровне кандидатской, ее научный руководитель Людмила Карагичева жаловалась матери, утверждая, что Шахла — одна из лучших специалистов по мугаму, однако о своей научной карьере не задумывается.

Я не мог заставить ее приступить к работе, я вообще никогда ни к чему ее не принуждал, и она меня нисколечко не боялась, впрочем, как и наши дети.

Единственный человек, перед кем она робела, была мать и при критических моментах Шахла пряталась за моей спиной, списывая все на меня. Но в случае с научной работой это не прошло и мать заставила приступить к ее написанию. Самое удивительное, что ей понадобилось буквально несколько недель, чтобы завершить работу, причем по такой сложной тематике, как азербайджанский мугам.

И она порой по-детски обижалась на меня, приводя в пример других мужей, которые слонялись у любых дверей, выпрашивая различные преференции своим супругам.

«Маша, я могу побить кого-нибудь, даже убить за тебя, но просить я никого не буду» — мне кажется такой ответ ее полностью удовлетворял.

Я ее никогда не ревновал, в первые месяцы после свадьбы она выезжала в районы с агитбригадами и спрашивала у меня разрешения, и я все время отвечал положительно и ее мать удивлялась, мол, как это ты спокойно реагируешь на ее поездки и я отвечал, что они ничего не значат и все зависит от человека, при желании достаточно и пары десятков минут изменить, и я абсолютно уверен в ней…