Юрий Тешкин - Полковник

Зарплату раздав и поблагодарив каждого за хорошую работу, еще долго сидел товарищ Мурасеев, писал, считал, чертил. Звонил телефон, Сашка вздрагивал, тряс сонной головой, Мурасеев брал трубку.

— Это овощная база?

— Нет, — грубо говорил Мурасеев, узнавая голос жены, — это вытрезвитель.

И опять считал, писал, чертил, опять звонил телефон, Сашка вздрагивал.

— Это клуб медиков?

— Вам же сказано русским языком — вы-трез-ви-тель! — и швырял трубку.

— Охо-хо-хо! — вздыхает товарищ Мурасеев, снимает очки, трет уставшие глаза и набирает номер. — Скворцов? Мурасеев Ве Ге, приветствую вас! Места у меня нет, но мы тут помозговали немного — временно могли бы поставить твой «Запорожец», но… нужна фотоэлектронная сигнализация. Я понимаю, что не можешь, у тебя ведь только лаборатория в подчинении… что? Нет? Ты — зам всего-то! Ну, нет так нет, на нет и суда нет… Что? Если будет тебе постоянное место, подумаешь? А в принципе-то смог бы? Смог. Несмотря на то что ты зам всего-то, да? Ну вот и давай, а? Да нам тут один обещал и, конечно, подвел. Что? А за времянку? А? Нет? За постоянку? Ну, черт с тобой! Будет, будет тебе постоянка, грабь, режь Мурасеева Ве Ге. А что ж ты со мной делаешь, разбойник!

Товарищ Мурасеев бросил трубку и, облокотившись, схватился за голову. Нет, за что ни возьмись — все с таким трудом достается, с невероятным! Как, что, за какие шиши — никого ведь это не интересует. Как ворота сделал товарищ Мурасеев, как ограждение, как вышку смотровую — все ведь досталось с таким невероятным трудом! Только вот собачки достались попроще. Сейчас, кровь из носу, валенки сторожам надо подшить. А то ведь ни по каким спискам им валенки не положены. Да и должности такой пока нигде не зафиксировано, ВЦСПС и не знает про такую должность. И опять товарищу Мурасееву приходится все пробивать, все доставать. Хорошо хоть, через военкомат он что-то, с кем-то, как-то… всё ж два генерала и десять полковников входят в инициативную группу. Да и сам военком в его положение входит…

— С этого мужика, — говорил он Сашке, домой собираясь, — не бери за эстакаду, он нам то краски, то замазки принесет, то еще что-нибудь, — в дверях обернулся, — если недолго будет занимать… а если долго, возьми все же… копеек пятьдесят… Итак, если не возражаете, Александр Иванович, я покидаю вас!

— Не возражаю…

Работа все больше нравилась Сашке. Хотя и была немного странноватой. В чем эта странноватость, Сашка вникать особенно-то не собирался. Тепло, спокойно, ночь идет, деньги идут, скоро товарищ Мурасеев Ве Ге еще раз позвонит, расскажет, как развивался в дальнейшем наш легковой транспорт, потом обязательно пожелает спокойного дежурства и можно будет заводить будильник. Вот только через каждый час давать объявления — морока. Хотя, вероятно, они все же как-то отпугивают возможных нарушителей.

Однажды Сашка пожаловался на это Вите Козлову. Они подружились уже, и Витя частенько, машину поставив, заходил к Сашке. Допивали сперва Сашкино вино, чаще всего «вермут» в больших бутылках, а потом и Витя доставал что-нибудь из сумки. За рулем нельзя, а домой Витя брал все чаще и чаще, да почти что регулярно. Только до дому никогда не довозил — с Сашкой распивали. Опытным взглядом Сашка видел, что даже за то время, что он на этой стоянке, Витя Козлов стал попивать, помаргивать стал глазом, стал уже привычно в слове «вермут» делать ударение на втором слоге, все больше недовольным выглядел. «Ну, — спросит его Сашка по-дружески, — братан-то скоро выйдет?» — «Три месяца!» — буркнет Витя и нахмурится, тяжело так задышит, жарко…

И вот сидят они в бытовке, Витек уже привычно на судьбу жалуется, на то, что вот сейчас-то еще ничего, хоть и тяжело, но жить можно — и машина, и квартира. Конечно, гаража нет, но платная стоянка — великое дело: спокойно спать можно, так что жить можно, можно. А вот как брат-то выйдет, все ведь рухнет.

— Как все же незаметно, Александр Иванович, три года пролетели! Я даже и опомниться не успел — и вот я опять уже без машины! А разве человек может без машины?! — И Витя горько головою поник.

— Да не печалься, Витя! — говорит Сашка, утешая. — Давай, брат, еще по одной… у меня вот тоже — все бы ничего бы, морока через каждый час призывы по радио передавать. Всю ночь сон не в сон. Одна нервотрепка.

— Тю-у-у! — говорит Витя Козлов, переставая горевать. — Да я, Александр Иванович, сделаю вам реле времени, на маг ваши призывы запишу, заведем пружинку на будильнике, и спите! Оно само включится, когда надо, и все само передаст в эфир. А вы спите себе, спите…